Господин, как же?..
— Кака-ааа! — яростно заверещал младенец. — Кака, дай!!
— И не поспоришь, — проговорил я, ошеломленно почесывая затылок. — Вот это кака так кака…
Барон кашлянул.
— М-да… Как-то неловко получилось, — пробормотал он, поглаживая тощими костяными пальцами подбородок.
— Сделайте же что-нибудь! — крикнул дворецкий Деметре.
— Эмм… — озадаченно проговорила она. А потом присела рядом с креслом, глуповато улыбнулась малышу и нежным голосочком сказала.
— Агу? Агу-агу?
Ребенок зашелся плачем.
— Дай, дай, дай! — рыдал он. — Кака!
Видимо это был весь словарный запас магистра на данный момент.
Черт возьми, Мартину Силену из «Гипериона», оказывается, еще очень повезло с его набором словечек!
— Вы издеваетесь⁈ — подскочил к Деметре дворецкий.
— А что, по-вашему, мне надо сделать? — огрызнулась она. — Добавить ему еще здоровья и юности? Чтобы в пробирке поместился? Я же кричала вам: «Подождите!» Не хотели подождать тридцать секунд — теперь лет двадцать ждите, чтобы он на себя прежнего похожим стал.
— Ну хоть вы помогите! — в отчаяньи воззвал дворецкий к Самеди.
— Что, прибрать его прямо сейчас? Это я могу, — отозвался барон.
— А я потом подниму, если надо, — охотно предложил свою помощь Лёха.
— Нет!!! Нет, не надо! Господи… — простонал дворецкий.
— Сделай милость, помолчи? — тихо сказал я Лёхе. — А то твоя некромантская доброта сейчас доведет до инфаркта и второго!
— Могу вообще угаснуть! — обиделся мой приятель, и его глаза в самом деле погасли.
Вот ведь блин!
— Что же делать?.. — не переставая вздыхал между тем дворецкий, нервно вытирая платочком лоб. — Что нам теперь делать?..
— Ну эмм… — сказала Деметра, наблюдая за тем, как из рыдающего тринадцатого пророка Эреба забил живоносный источник естественного происхождения. — Для начала неплохо бы подгузник надеть…
И тут из-за наших спин раздался женский голос.
— Ой, а кто тут у нас такой сладенький? Кто такой маленький?
Мы обернулись.
Фемида, поднявшись со своего жесткого ложа, ступила босыми ногами на каменный пол и подошла к инвалидной коляске. Она решительно протянула руки и вытащила младенца из намокшей одежды.
— Дай… — всхлипнул ребенок.
— Не надо плакать, — сказала богиня баюкающим тоном, чуть покачивая малыша.
Мелкий вцепился ручонками в складки ткани у Фемиды на груди, все еще судорожно всхлипывая и бормоча свое «дай, дай».
Несчастный Бельский. Долго же тебе ждать придется…
— Вот и накрылась медным тазом вся информация, — проговорил я, глядя на эту парочку.
— Ничего не накрылось, — печально ответил мне дворецкий, прикладывая платок к раскрасневшимся глазам. — Я в курсе всех дел господина. И пока остальные не узнали, что его… больше нет, — тут голос его дрогнул, но дворецкий тут же взял себя в руки и продолжил говорить. — Все остальные ресурсы также к вашим услугам. Мне многое поручалось делать от лица господина, и никто не удивится, если…
Тут шевельнулись тени, и дворецкий умолк. Перевел вопросительный взгляд на меня, мол, видел ли я это?
— Так, женщины и дети — медленно на выход! — скомандовал я. — Плавно, не делаем резких движений…
Но процесс уже начался. Черные силуэты с шелестом и шепотом хлынули к нам.
Я развернулся к ним лицом, готовый вступить в бой, и в это мгновение на весь подвал раздался писклявый окрик:
— Кака!!!
Стражи замерли — и послушно расползлись по прежним местам.
Я в абсолютном офигевании оглянулся на кроху-Бельского.
— Вы в сознании?.. Ой, то есть вы помните, кто вы?
— Дай, — сказал младенец.
Я подошел к ребенку и заглянул ему в лицо.
— Так, давайте-ка договоримся. «Дай» — это будет у нас согласие, или «да». «Кака» — «нет». Договорились?
— Дай, — серьезно повторил малыш.
— Вы — розовый бегемот?
— Кака.
— Вы — господин Бельский?
— Дай.
— И тени будут слушаться вас даже в таком виде?
Ребенок задумался.
— Дай кака дай.
— Стало быть, хрен его знает, но скорее всего да.
— Дай.
— Слава богу, хоть так! — облегченно выдохнул дворецкий.
И тут опять подала голос Фемида.
— Спасибо, что пришли за мной, — сказала она, с интересом разглядывая нас. — Я уже и не надеялась, что кому-то еще кроме Станислава есть до меня дело.
Я кашлянул.
— Ну эээ… Вообще-то, если честно…
Демка больно ткнула меня локтем в бок и зыркнула испепеляющим взглядом.
И с дружелюбной улыбкой ответила:
— Рады, что смогли помочь.
— Ты же Деметра, верно? Я помню тебя.
— Да, ты не ошибаешься.
Фемида перевела взгляд на нашего барона.
— А ты… Тебя я не знаю.
— Позвольте представиться — барон Самеди! — с достоинством поклонился скелет. — Очень рад познакомиться с вами, сиятельнейшая госпожа!
— Ну, это ты напрасно, — усмехнулась богиня. — Я даже без энергии чую, что по тебе давно предвечная виселица плачет.
— Ах, как обидно слышать!.. — огорченно проговорил тот. — Это несправедливо…
— Это я-то несправедлива? — строго переспросила Фемида.
Самеди охнул, поняв свою оплошность.
— Все, молчу, — пробормотал он, отступая за мою спину.
— Я — Петр Шубин, верный слуга господина Бельского, — представился дворецкий, почтительно склонив голову.
— И правда, верный, — проговорила богиня, глядя на дворецкого своими малоподвижными темными глазами.
А потом повернулась ко мне.
— А ты кто?
Под ее пристальным взглядом я даже как-то немного растерялся.
— Я… Я — Даниил Кораблев. Вот…
Наступила неловкая пауза.
Фемида внимательно всматривалась в меня не меньше минуты, ничуть не смущаясь устремленных на нас взглядов и тишины вокруг.
А потом вдруг рассмеялась.
— Ай да юноша! Какое счастье, что мне не нужно сейчас вершить твою судьбу. А то ведь тебе чего только не полагается! И лавровый венок, и бочонок цикуты, и кол в задницу с наградной статуей в придачу. Весело живешь, смертный! То-то намучаются с твоей душой подземные боги, когда наступит твой час.
— Надеюсь, что не очень — у меня там кое-какие знакомства имеются, — улыбнулся я.
— Давайте уже выбираться отсюда, — сказала Деметра, поднимая с пола оставшиеся кусочки яблока. — А то мне уже дурно от этих благовоний. Да и просто дурно.
— Согласна, — кивнула Фемида. — Подержи-ка его немного…
Она передала Деметре ребенка, наклонилась к серому
