Ирландию. Их сменяет ирландская воинская часть
Не последнюю роль играла и политика религиозного разобщения, проводимая юнионистами в деревне и тормозившая формирование классового сознания у сельскохозяйственных рабочих Ольстера. Ольстерские батраки «даже не думали о возможности объединения для достижения общих целей. Расовые, или, как их здесь называют, религиозные, различия держат их на расстоянии. Эти различия всегда раздувались и раздуваются предпринимателями-фермерами или управляющими, и обеспеченные классы процветают за счет этой розни. Крупные фермеры очень часто являются членами или сторонниками определенной организации (оранжистского ордена. — Е. И.). Причины подобной политики объясняются тем, что религиозная рознь позволяет платить низкую заработную плату и получать высокие прибыли», — говорилось в анонимном социологическом очерке «Ирландский крестьянин»{79}.
В силу отмеченных выше социально-политических особенностей Ольстера значительную поддержку лидеры ольстерского юнионизма сумели получить и в рядах городского пролетариата. Значительное число рабочих-протестантов вступало в юнионистскую партию, поддерживало ее политику. Даже в Белфасте, являвшемся средоточием ольстерского пролетариата, рабочий класс не смог противостоять натиску юнионистской реакции. Несмотря на тяжелый труд и жестокую эксплуатацию, рабочие-протестанты находились, как уже указывалось, в привилегированном положении по сравнению со своими католическими конкурентами. Скромная часть колониальной прибыли, достававшаяся им, надежно привязывала протестантских рабочих Ольстера к своим хозяевам. Большинство их стояло на позициях «классового мира» с единоверцами-предпринимателями. Создание значительного слоя рабочей аристократии (до 20 тыс. человек), состоявшего в основном из протестантов, облегчало задачи юнионистской пропаганды. Видный английский лейбористский деятель Макдональд отмечал: «Мы знаем. Белфаст. Мы знаем, что религиозная вражда была на руку тем, кто выступал против рабочего движения в Белфасте. Мы знаем, что там нет недовольства, забастовок, тред-юнионов, там не ведется борьба за улучшение условий рабочего класса, но зато старая вражда между католиками и оранжистами вновь поднимается на щит теми, кто заинтересован в сохранении существующего порядка»{80}.
Д. Коннолли, познакомившись с рабочим движением Белфаста, отмечал, что «Белфаст отличают искусное использование господствующим классом религиозных призывов, не эффективных в любом другом месте, но здесь еще способных ослабить рабочий класс и ограничить его действия»{81}. Наблюдения Коннолли могут быть с успехом отнесены ко всему Ольстеру, где господствующие классы всячески пытались противодействовать рабочему движению. Так, в противовес ольстерскому отделению молодой Независимой рабочей партии в 1893–1895 гг. была создана Белфастская протестантская ассоциация. Поставив во главе этой организации судостроительного рабочего Слоуна, демагогически выступавшего в защиту рабочих-протестантов, ольстерская буржуазия добилась их поддержки. А в 1914 г. после создания Д. Коннолли Ирландской лейбористской партии в противовес ей была организована Ольстерская юнионистская рабочая ассоциация, ставившая целью поддержку унии между Великобританией и Ирландией и принимавшая в свои члены только юнионистов. Ее президентом стал лидер североирландской реакции Э. Карсон. Число членов ассоциации достигало 30 тыс. человек (из них 15 тыс. — в Белфасте){82}. Это была не столько рабочая, сколько юнионистская организация, которая на первое место ставила не классовые, а религиозные интересы. Так создавалась массовая база юнионистской партии, составившая оплот ольстерской реакции.
В силу указанных обстоятельств юнионистская партия была широко представлена в Ольстере и пользовалась там большим влиянием. Огромное значение имела поддержка, оказываемая ей со стороны английских консерваторов, составным отрядом которых идейно и организационно являлась ольстерская юнионистская партия. Будучи членами английской консервативной партии, ольстерские юнионисты составляли ее боевой отряд в Ирландии в борьбе за сохранение там старых колониальных порядков. Между английскими консерваторами и ольстерскими юнионистами существовала персональная связь, так называемая личная уния. Являясь активными деятелями английской консервативной партии, многие ольстерские юнионисты занимали почетное место в английском парламенте (и в палате общин, и в палате лордов). Некоторые из них входили в английское правительство и оказывали непосредственное влияние на его политику. Так, лорды Лэнсдаун и Лопдопдерри занимали различные правительственные посты, а предводитель ольстерских юнионистов Э. Карсоп в течение ряда лет был первым лордом адмиралтейства. С 1911 г. лидером английских консерваторов стал Эндрю Бонар Лоу, сын ольстерского пресвитера. Хотя сам Боиар Лоу воспитывался у тетки в Шотландии, он часто ездил к отцу, знал и любил Ольстер. Брат Бонар Лоу был известным в Ирландии врачом. Семейные связи, безусловно, влияли на отношение Бонар Лоу к ольстерскому вопросу. Он был одним из самых рьяных сторонников ольстерских юнионистов среди британских консерваторов. Как однажды сам Бонар Лоу признался своему приятелю-юнионисту Остину Чемберлену, до первой мировой войны его в политике интересовали лишь две вещи — Ольстер и тарифная реформа. Не последнюю роль во взглядах Бонар Лоу на проблему Ольстера играли его тесные взаимоотношения с семьей лорда Лондондерри, одного из лидеров ольстерского юнионизма. Дом Лондондерри в Лондоне стал своеобразным центром юнионистской партии, а сам лорд считал сохранение унии наиболее важной частью платформы консерваторов{83}. Ольстерских юнионистов и английских консерваторов связывали и общие материальные интересы. Земельная аристократия, во многом определявшая лицо британских консерваторов в довоенные годы, была тесно связана с ирландским аристократическим землевладением и возглавляла ольстерский юнионистский альянс. Переплетение интересов ольстерских юнионистов и английских консерваторов, тесное взаимодействие между ними облегчали общие выступления против попыток предоставления Ирландии самоуправления, выразившиеся в так называемых ольстерских кризисах, которые, в свою очередь, стали возможными лишь в результате поддержки английских консервативных деятелей.
Ольстерские кризисы, под которыми имеется в виду резкое обострение политической ситуации на северо-востоке Ирландии, стали с конца XIX в. неотъемлемой частью ирландской истории. Ольстерские кризисы, как правило, совпадали с попытками английских либеральных кабинетов путем известных уступок сдержать нарастание революционного подъема в Ирландии. Ольстерские кризисы являлись отвесом ольстерских юнионистов на внесение в английский парламент биллей о гомруле. Первый, как и последующие два билля о гомруле, предусматривал ограниченную ирландскую автономию. Предполагалось создание в Дублине парламента с весьма урезанными полномочиями без права заключения дипломатических отношений с другими странами, введения таможенных пошлин, создания армии и военно-морского флота. Однако даже прб-тив этой скромной меры решительно выступили реакционные буржуазно-помещичьи силы Ольстера во главе с богатейшими промышленными и земельными магнатами: Джеймсом Корри, Уильямом Эвартом, герцогом Эбер-корном. На помощь пришли покровители из метрополии в лице английских тори. В феврале 1886 г. лорд Рэндольф Черчилль, отец будущего английского премьера и сын герцога Мальборо, бывшего в течение трех лет вицекоролем Ирландии, известный член парламента, писал главному судье Ирландии лорду Фитцгиббону: «Я решил, что если G. О. М. (Grand Old Man, прозвище Гладстона. — Е. П.) выступит с проектом гомруля, следует пустить в игру оранжистскую карту. Даст бог, она окажется козырным тузом, а не двойкой»{84}. Исполняя данное обещание, Черчилль
