при себе. Ну их в топку, этих безумцев, способных тысячами и сотнями тысяч бестрепетно идти на верную смерть ради того, что бы пришибить своего врага…
По мере приближения к незримой границе, отделяющей внутренний круг за Столпами от остального внутреннего мира туман двигался всё медленнее и осторожнее. По серой хмари то и дело проносились странные огоньки, иногда внутри прокатывались настоящие волны разноцветного света — Осинин не прекращал колдовать, по мере приближения к цели что-то меняя или укрепляя в подготовленных ранее чарах.
И вот, наконец, настал самый важный момент — туман, вытянувшись аккуратными струйками, дабы, упаси бог, случайно не коснуться ни одного из тридцатиметровой толщины беззвучно устремляющихся вверх разрядов могущественной энергии, прополз внутрь, на территорию кольца. И никакой реакции от Воплощения Магии, к моему разочарованию, не последовало… А ведь условием было — обойти мою последнюю линию защиты. Не взломать защиту, не проникнуть в хранилище моей личности — просто обойти защиту. И пока Осинин с этим успешно справлялся.
Понаблюдав за происходящим ещё десяток секунд, я негромко ругнулся себе под нос. Туман, всё смелее втягиваясь внутрь кольца из Столпов, начал концентрироваться и уплотнятся — занявший изначально территорию в километра полтора, он быстро заполнил те две с половиной сотни метров свободного пространства внутри и вынужден был повышать свою плотность. Туман был телом Осинина, и если проводить аналогию с человеческим телом, то на данный момент чародей засунул туда руку по локоть или чуть выше. Когда в кольце окажется хотя бы пятьдесят процентов рассеянного по округе тумана, я официально проиграю… Ведь с половиной тела, насколько я понял, чародей сможет творить магию уже внутри кольца. Сейчас, из-за разделения на две части незримой границей кольца Столпов, использовать более-менее нормально магию он мог лишь той частью себя, где было больше процентов ментального тела.
Откуда пришло всё это знание я не смог бы сказать при всем желании, но удивляться тут было нечему — я находился в центре собственного мира, и большую часть того, что здесь происходит, я понимаю неосознанно, через подсознание.
Когда я хотел было уже сказать, что признаю поражение — ибо ждать, пока весь туман соберется там, пришлось бы ещё с полчаса, обратная трансформация шла намного дольше, чем принятие туманной формы — я внезапно ощутил… Нечто. Нечто, что коснулось меня и передало ощущение, которое на человеческий язык можно перевести приблизительно таким образом — погоди секунду, дружище. Почему «погоди секунду» и тем более с чего это я «дружище» — понятия не имею, но чувствую, что всё понял верно.
Естественно, я сразу осознал, что это была воля моего Воплощения Магии. И уже сам тот факт, что оно, оказывается, может выражать мысли на уровне разумного существа, стократно окупал всю мою затею! В предыдущий раз, когда я сталкивался с его волей и самосознанием, это было что-то на уровне между собакой и ребенком, без способности четко и ясно донести свою мысль. Сейчас всё было совершенно иначе — я четко и ясно понял, что мне хотели сказать. Прошло совсем немного времени, но моё Воплощение уже так прогрессировало!
И я принялся ожидать. В течении минут примерно сорока Осинин ещё больше втянулся внутрь, но делал он это очень медленно и осторожно, периодически замирая и «ощупывая» всё вокруг своими чарами. Однако с каждым разом такие проверки длились всё меньше времени, да и интервалы между ними постоянно увеличивались, пока он, наконец, не расслабился окончательно и принялся вливаться внутрь — ускорившись, насколько мог, и явно расслабившись. И тогда Семь Молний, наконец, отреагировали. Беспорядочно разбрасываемые до того по всему небу многочисленные разряды в одно мгновение прекратили хаотичные метания, разом замерев. Секунда — и все они одновременно устремились туда, к подножию Столпов.
Осинин успел понять, что происходит, но поделать уже ничего не смог — внезапно от Столпов рухнула волна непонятных для меня чар, что разом сковала весь проникший внутрь туман. Сейчас в кольце Столпов было уже около сорока процентов ментального тела неудачливого мага Разума, и выдернуть их обратно он уже не смог.
Оставшиеся шестьдесят процентов, уже не рассеянные по большой площади, а собравшиеся, скученные вокруг кольца Столпов ради того, что бы побыстрее собраться внутри и закончить наш спор, сейчас судорожно заклубились, заметались в попытках что-то предпринять. А всё почему? Потому что потерял осторожность, расслабившись и решив, что ему уже ничего не грозит и победа у него в кармане… Самых опытных, умелых и сильных нередко губит именно излишняя, невовремя проявленная беспечность. И сейчас я наблюдал образцовый пример подобной ситуации.
Молнии, что летели со всего небесного свода, ударили именно по внешней части тумана. Бесплотные, долженствующие быть неуязвимыми для разрядов электричества, пусть и магического, клубы тумана содрогнулись, когда тысячи разноцветных разрядов начали бить по нему. Маг Разума успел сплести какие-то чары, но был ли от них хоть какой-то эффект я просто не успел увидеть. В один миг весь туман скрылся под сплошным потоком молний, с рёвом и грохотом бьющих попавшегося в ловушку Мага Разума.
Внутри кольца дела у Осинина шли не лучше. Если снаружи он хотя бы мог использовать магию, то здесь, внутри, такой возможности у него не было. Незримая сила сжала весь туман в небольшой шарик размером с мужской кулак, и он полетел прямо к Черной Молнии, неоспоримой царице всего этого шабаша. От шара из уплотненного тумана исходили волны неупорядоченной, сырой силы, которой он тщетно пытался разорвать свои незримые оковы, вот только никакого толка от этого, разумеется, не было — разница в силах была абсолютно несопоставима.
Осинин сопротивлялся около минуты. Воплощение Магии могло прикончить его за несколько секунд, но вместо этого растянуло процесс. Эта сущность… Молнии не то, что бы игрались или наслаждались мучениями жертвы — скорее это было изучение пойманной добычи, попытка понять, что это такое и как с этим эффективнее всего бороться. Ну а то, что объект изучения в какой-то момент начал самым натуральным образом орать от боли, причем прямо в туманно форме орать, Воплощение Магии не волновало от слова совсем. Лягушка, вскрываемая деревенским ребенком из любопытства, тоже испытывает боль — но разве ребенка подобное останавливает?
Ну что ж, что мы имеем по итогам сего неоднозначного, но крайне полезного и важного эксперимента? Для начала я убедился в
