заниматься — это огорчать полковников таких ведомств. Поэтому я продолжал говорить честно:
-Мы говорили о Булгакове, Михаил Иванович рассказал мне про значение этого гостевого перстня, - я поднял руку, но, как и следовало ожидать, Николай Петрович, продолжал внимательно, слишком профессионально внимательно, смотреть мне в глаза, - потом объяснил, почему на сегодняшнем собрании выбраны именно эти тематические зоны. И посоветовал сходить в поход. - на Серегу было больно смотреть. Кажется, будь его воля — в поход я пошел бы из его кабинета еще до обеда. И, вероятнее всего, в пеший, фривольной направленности. Я понимал, что говорю не самые убедительные вещи, но правда — как энурез. Стоит начать — и остановиться практически невозможно.
-Хорошо, Дмитрий Михайлович, спасибо за честные, пусть и довольно странные ответы, - все-таки профдеформация — вещь страшная. Он бы еще предложил мне пропуск на выход отметить, - не стану вас больше задерживать, господа, хорошего отдыха, - и внезапный полковник направился к шатру, где играли на бильярде, кивнув нам на прощание.
Серега схватил меня за локоть и буквально потащил к бару.
-Дима, признайся откровенно, как ты умеешь — ты кретин? - прошипел он мне прямо в ухо.
-Веришь, нет — пока сюда не приехали вообще такого вопроса не возникало. А тут как с цепи все сорвались, чекисты, финансисты, литературоведы, - начал было я, но лорд мгновенно взвился:
-Так! Поклянись прямо сейчас памятью наших общих легендарных предков, что закроешь рот и не скажешь ни слова, пока я не разрешу! Будешь глухонемым финским генералом!
-Чойта финским? - опешил я.
-Потому что они русского языка не понимают! - шепотом рявкнул он. Решив не искушать судьбу, я заткнулся.
Мы дошли до бара, как семейная пара средних лет с корпоратива жены — он продолжал держать меня за локоть так, будто я грозил в любую минуту сорваться в танец, в караоке или в стриптиз. У стойки он, не выпуская меня, сообщил:
- Лафройг эйтин нит (Laphroaig 18 neat)! - и тут даже бармену, кажется, стало ясно, что лорд взволнован. Если не ошибаюсь, у этого восемнадцатилетнего вискаря крепость — 48 оборотов. Пить его безо льда — это надо привычку иметь, или причину вескую. И, судя по всему, причиной был я.
Со мной было проще — я помнил легенду: глухонемой, да еще и финн, тем более генерал, поэтому отрывисто ткнул в бутылку Бифитера за спиной бармена, показал горизонтально четыре сложенных вместе пальца на правой руке, потом указал на ведерко со льдом и категорически покачал головой в отрицании. Черный громила за стойкой все понял идеально, мы с Ланевским получили по стакану и он потянул меня за дальний столик. Хорошо хоть, пинками не гнал. Пожилая пара как раз выходила из бара, а солидного вида господин тоже не мог стать нам помехой в разговоре. Судя по посуде на его столике и характерному, несколько отрешенному взгляду, он был пьян в дрова.
Отпустив наконец мой локоть, лорд уселся в тростниковое креслице и засадил хороший такой глоток. Бережно поставил стакан на стол, положил обе руки ладонями на столешницу и сделал долгий выдох. Настолько долгий, что я на себе ощутил все ароматы пряностей, специй, дуба, торфяников и еще черт знает чего, чем там должен пахнуть виски. Решив не отставать, я хлебнул джина. Потянулся за сигаретой и удивился, увидев требовательный жест Сергея, мол, и мне давай. Банкир, который не курит, пока не выпьет? Ну, видимо, день такой сегодня — сюрпризы сплошняком.
-А теперь по порядку, - выпустив два ровных колечка и разогнав их струей дыма, он посмотрел на меня внимательно и трезво, - вопрос первый: откуда ты знаешь Второва?
Я начал было заводиться, потому что терпеть не могу отвечать на дурацкие вопросы по нескольку раз подряд. Но ситуация к скандалу вообще не располагала. Все это место в целом было для него неподходящим. Видимо, дурацкими эти вопросы казались только мне, и все из-за этих мерзавцев, Даннинга и Крюгера. Я глубоко затянулся и, вспомнив лекции по судебной психиатрии, начал отвечать: плавно, ровно, спокойно, не меняя резко ни выражения лица, ни интонации:
-Второва Михаила Ивановича встретил сегодня впервые в шатре-библиотеке. Я пришел туда, пройдя все эти группы по интересам, и решил, что там мне будет лучше всего. Взял на стеллаже «Мастера и Маргариту», у бармена-ниндзя стакан джина, и сел читать. Тут подошел Второв и присел за мой столик.
Лорд всадил почти треть сигареты за одну затяжку и стал еще больше похож на Макконахи, но уже не из «Джентльменов», а из «Настоящего детектива». Допил залпом свой виски, поднял пустой стакан над головой, а второй рукой махнул мне нетерпеливо, мол, продолжай, чего замер?
-Он спросил, как меня зовут, и чем я занимаюсь. Я, как ты учил, сказал, что частный инвестор. Тогда он сказал, что тут все в каком-то роде частные инвесторы. Рассказал, почему решили не устраивать тут аэродром, тир и рыбалку, а ограничились тем хобби, что легко локализуются и не такие шумные.
Местный бармен не был ниндзя, в отличие от своего библиотечного коллеги — настил площадки сообщил о его приближении заранее и я замолчал. Здоровенный, как Холлифилд, он не наклоняясь поставил перед нами два стакана, с виски и джином, хотя я не просил повторить, и молча покосолапил обратно за стойку.
-На моей памяти Шеф ни с кем и никогда здесь не говорил больше одиннадцати минут, - задумчиво проговорил Сергей, сминая окурок в пепельнице и доставая вторую сигарету из моей пачки, - продолжай!
-Потом он спросил, что мне нравится, как я провожу свободное время. Я ответил то же, что и тебе, только еще про рыбалку вспомнил, мол читать люблю, по лесу гулять и в походы ходить. Он начал было рассказывать, как был в походе с министром, потом про МИСиС. Да хорош так курить, как будто всю родню схоронил в один день! - не выдержал я, - что такого случилось-то?! Ну, подсел мужик, познакомились, поговорили и разошлись. Ты меня сюда за этим и звал, вроде?
-Ты весь ваш разговор мне рассказал, до самого конца? - казалось, что вместе с шотландским виски в лорда вливается запасное хладнокровие.
-Нет. Он посоветовал мне сходить в поход, и предположил, что у меня дар находить и рассказывать. И визитку дал вот, сказал, эти мне с походом все помогут организовать. Панова, кстати, знает, сам говорил. Ну, писателя, который
