и буквально подпрыгнул, словно увидев призрак, когда я подбежала.
– Малин! – выкрикнул он, когда поезд проехал и стало потише. – Что ты тут делаешь?
– Иду из школы, ясное дело, – ответила я. – А вот ты куда?
Папа выглядел растерянным. Его жидкие волосы были необычно всклокочены, а куртка распахнута.
– Но ты вроде была уже дома! – сказал он. – Я даже видел тебя на дорожке у дома Ореста.
Бедный папа! Он никак не может запомнить, в какое время у меня заканчиваются уроки. Я хотела поддразнить его, но потом заметила черные круги у него под глазами и удержалась.
– Так куда ты? – спросила я.
– Я? Да вот иду в краеведческий музей у Дергор-дена, – ответил он. – Хотел спросить, не дадут ли они мне рассаду капусты. Это старый сорт, его больше не продают…
– Ты что, пойдешь туда пешком? – удивилась я.
– Ну да, – ответил папа. – Куда полезнее, чем ехать на машине.
Он прав, идти пешком гораздо полезнее. Но мне все это не понравилось. Я знаю, что в ноябре почти все чувствуют себя вялыми. То ли тьма с дождем, то ли еще что. Когда папа выглядит таким усталым, мне хочется запереть его где-нибудь, где с ним не может случиться ничего плохого. В том месте, где самое лучшее, самое эффективное пересечение силовых линий, которое позаботится, чтобы его сердце всегда стучало как надо: тук-тук, тук-тук. Не хочу, чтобы он без надобности изнашивал свое сердце. Хотя я, конечно, ничего такого папе не сказала. Я сказала ему «пока» и пошла наверх к дому, а он пошел дальше, вниз по склону к центру.
Папа становится настоящим овощеводом. А вот мама разбирается в технике. Если она выбирает мобильный телефон, можно не сомневаться, что она выберет хороший. Однако я немного удивилась, что мобильник, лежавший на моем письменном столе, когда я вернулась домой, оказался подержанным. В мамином духе было бы скорее купить новый, блестящий, последней модели, самый-самый… просто потому, что ей такое нравится. Но не могу сказать, что я расстроилась. Это все-таки настоящий мобильник, с которым можно выходить в интернет, а не старый кнопочный телефон, которым я пользовалась до сих пор.
Первый человек, кому я хотела бы послать сообщение, – это Орест. Я хочу, чтобы мы продолжали исследовать, для чего все это: шкатулка, золотые часы, листы про монохорд, – и теперь у меня появился план.
Но, само собой, послать ему сообщение нельзя! Если я последний в мире человек, получивший настоящий смартфон, то он единственный во всей Вселенной, который никогда его не получит.
Так что, пусть я даже имею современный сотовый и могу, не выходя из комнаты, установить контакт с людьми во всем мире, мне все равно придется пересечь глухой переулок и зайти в дом к Оресту, если я хочу с ним поговорить.
Дверь мне открыла Мона.
– Тебе нужен Орест? – удивилась она. – Так ведь он же у вас!
Я побежала обратно по дорожке, через переулок, домой, в подвал.
Дверь в мамину компьютерную комнату была приоткрыта. Я услышала, как внутри кто-то стучит по клавиатуре.
– Орест! – окликнула его я.
– Привет, – ответил он, подняв на меня глаза, но на секунду, словно не хотел, чтобы ему мешали.
– Что ты делаешь? – спросила я.
– Да просто… одну вещь, – и он как бы невзначай прикрыл рукой блокнот, лежавший перед ним на столе.
Он пытается скрыть от меня, что там пишет! Зачем?
– Я думала, мы с тобой попытаемся выяснить, что хотел сказать Аксель своим письмом, – проговорила я. – Или ты как раз этим и занят?
Я наклонилась к монитору, но Орест закрыл окно, в котором работал, так что я увидела только рабочий стол с папками.
– Не-ет… то есть не совсем. Может быть, потом. В смысле…
Орест сидел, уставившись в экран. Щеки у него покраснели. И тут он выпалил:
– Малин, я должен закончить одно дело. Поговорим потом.
Что? Какая муха его укусила?
Он должен был заметить, как я расстроилась, но он ничего не заметил, потому что продолжал пялиться в экран. С грохотом захлопнув дверь, я поплелась к себе.
Поскольку Орест не захотел меня слушать, первым человеком, которому я написала, стал Анте. Как-никак, именно он был нужен для моего плана.
Анте наверняка очень удивился, внезапно получив от меня сообщение. И, скорее всего, удивился еще больше, когда я предложила навестить его прабабушку. Само собой, я придумала повод.
«Давай сделаем проект по истории Лерума. Когда строилась железная дорога или типа того. Можем для начала поговорить с Гердой?»
Дело в том, что Анте любит старые вещи. И прабабушку любит. Мало кто об этом знает, потому что это плохо сочетается с его имиджем самого крутого парня в школе. Кстати, его родня жила в Леруме всегда, несколько сотен лет.
«Она сейчас живет в Оторпе», – написал мне в ответ Анте.
«Может быть, съездим к ней туда?» – предложила я.
И мы договорились встретиться у велопарковки завтра после школы и поехать домой к Герде.
Потом я, конечно, сразу же написала Санне. Рассказала, что наконец-то договорилась с Анте о проекте.
«Анте влюблен в тебя», – кратко ответила Санна. Я порадовалась, что ее не было рядом, потому что почувствовала, как все лицо у меня покраснело. Я так и не придумала, что ответить.
«То есть я точно не знаю, – сразу же поправилась Санна. – Но он с тобой часто разговаривает. И никогда не говорит тебе гадостей».
«Правда?»
«Точно, – ответила Санна. – Так что тут что-то явно нечисто. Помяни мое слово».
Тут я рассмеялась: что еще безумного придумает Санна?
Потом она прислала мне ссылку на ту группу, где каждый день выкладывает фото в новой одежде. Там были снимки людей со всего мира, разгуливавших в костюмах котов, с эльфийскими ушами и в скафандрах. Полная дичь! Весь вечер мы с ней разглядывали и комментировали фотки.
Но я никак не могла отогнать мысли о том, что сказала Санна про Анте.
Мне так и виделся маятник, качавшийся туда-сюда.
«Анте влюблен в меня?» Да, нет или может быть. И я постаралась поскорей отогнать от себя эти мысли, пока мой воображаемый маятник ни на чем не остановился.
12
– Так ты идешь на встречу с Гердой? – Орест чуть не выронил вилку. – Без меня?
Это было во время обеда. Орест уселся рядом со мной, как обычно, и поскольку я по-прежнему сердилась на него, то спросила, как там дела с простыми числами. На это он просто не соизволил мне ответить! А
