Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
– Больше похоже на угрозу.
– Наоборот, Дима. Пять дней – это мой подарок. Время пошло.
Солод поднялся, похлопал гостя по плечу и даже выдавил из себя кислую улыбочку. Радченко подошел к двери, потянул на себя массивную латунную ручку. Но передумал и повернулся назад. Солод, скрестив руки на груди, стоял в пяти шагах за его спиной, словно ждал чего-то.
– Она беременна, – сказал Радченко.
Солод обмяк, переменился в лице и сделал полшага назад. Но быстро справился с замешательством.
– Что?
– Я говорил в Штатах с врачом. В той клинике, где она лежала. Пятый месяц. У вас будут еще какие-то поручения или пожелания? Может, вам нужно время, чтобы все обдумать?
– Я не меняю решений, – голос Солода снова звучал твердо. – И передайте этой особе: пусть не злоупотребляет моим терпением.
Радченко вышел под хмурое дождливое небо, сел в машину и выехал на шоссе. Он думал, что сегодняшний день не прошел даром. Многое прояснилось, встало на свои места. Надо действовать. Только вот со временем беда: за пять дней ничего не успеешь.
* * *
Строитель Ахмед Абаев проснулся от боли в ноге. Взял с тумбочки две обезболивающие таблетки, разжевал их и проглотил. Потом некоторое время лежал, наблюдая, как за окном светает. Он не дожидался, когда боль немного утихнет. Легче не стало, и Абаев, хватаясь за края узкой кушетки и стену, поднялся на ноги и включил свет.
Под потолком вспыхнула хилая лампочка, прикрытая пыльным матерчатым абажуром. Комнатенка была крошечная; здесь едва помещалась кушетка, на которой даже худой невысокой девице будет тесно, у окна однотумбовый столик с поцарапанной полировкой и шкаф, сбитый из листов фанеры и покрашенный на скорую руку. На вбитых в стену гвоздях висела одежда: рабочая куртка и грязные штаны. А рядом – выходные светлые брюки и пестрая рубашка из ацетатного шелка. Абаев сел на табурет, снял повязку с раны. И поморщился от неприятного ударившего в нос запаха.
Ахмед успокоил себя мыслью, что плохо пахнет не простреленная пулей нога. Воздух в комнате почему-то всегда остается несвежим, затхлым, будто сидишь в мусорной яме. Наверно, канализационные трубы, которые проходят под квартирами первого этажа, подтекают, наполняя подвал дома зловонной жижей, а уж оттуда запахи расходятся повсюду. Ахмед стал разглядывать ногу, но при таком плохом освещении немного увидишь.
Больше его беспокоило даже не состояние раны, не боль, которая уже стала постоянной. Он стал замечать, что голова плохо соображает. Память сделалась мутной, как тот самогон, которым торгует бабушка Маруся, хозяйка квартиры. Захочешь что-то вспомнить, скажем, имя младшего сына, – и словно беспамятство накатывает. Потом память возвращается, но спустя время снова подводит. В другой раз он не может назвать имя старшей жены, что живет в городе Баку.
Третьего дня он дал денег бабушке Марусе, чтобы сходила в ближайшую аптеку и принесла еще бинтов, обезболивающих таблеток, мазь, что помогает при воспалениях, и палку. Передвигаться самостоятельно стало настоящим мучением. Старуха спросила, не вызвать ли врача. Квартирант целыми днями пластом лежал в своей комнате, почти ничего не ел и только хлебал холодную воду. Ахмед ответил, что ногу он ударил на рабочем месте, на стройке. Это всего лишь ушиб, врач тут без надобности, надо отлежаться недельку – и все пройдет.
Бабка перекрестилась щепотью, принесла все, что он велел, и теперь Ахмед мог передвигаться по квартире с палкой, не испытывая острой боли, от которой спина покрывалась потом, а голова кружилась. Подтянув трусы, он доковылял до туалета, включил свет. Открыл кран и, впав в состояние тупого оцепенения, долго наблюдал, как вода льется в раковину.
Потом, поборов слабость, сел на унитаз и осмотрел рану. Пуля прошла по касательной, чиркнув по внешней поверхности ляжки чуть выше колена, но не задела бедренную кость. Ахмед снова вспомнил темную дождливую ночь в Апрелевке, светловолосую женщину, лежавшую на асфальте. Такая красивая, что только при одном воспоминании об этой девке чувствуешь себя мужчиной, снова хочется ее…
А потом появились менты, начались крики, душу сковал страх. И наконец из темноты вылез человек с автоматом. Пуля обожгла ногу. Все-таки Ахмед молодец, что сумел, раненный, уйти от верной смерти. Он еще раз посмотрел на рану и ощупал ее края пальцем. Отек сделался больше, чем вчера, кожа на краях раны стала серой и дряблой, как намокшая газетная бумага. Видны волокна мышц в нездоровом серо-желтом налете. Если прикоснуться к коже, боль расходится по всей ноге, даже в спину отдает.
Наскоро умывшись, Ахмед вернулся в комнату, достал мобильный телефон и набрал номер поликлиники в поселке, что в десяти километрах отсюда. Там работал врач, который еще этой весной лечил земляка Ахмеда, когда того пару раз ткнули ножом пьяные подростки. Когда трубку сняли, Ахмед выяснил, что сегодня хирург Власов принимает с девяти утра до трех дня. Он дал отбой, посидел на табурете, собираясь с силами. И потом еще долго копался, надевая выходные брюки и рубаху. Наконец вытащил из-под матраса спрятанные деньги, дважды пересчитал их. И, сунув в карман двести пятьдесят баксов, вышел из комнаты, заперев за собой дверь.
Ахмед добрался до поликлиники попутной машиной, поднялся на второй этаж и занял очередь. Когда он переступил порог кабинета, хирург Сергей Власов, плотный мужчина с круглой бритой наголо головой, внимательно посмотрел на пациента, улыбнулся и подумал, что прямо сейчас он неплохо заработает. Власов сказал медицинской сестре, чтобы сходила на первый этаж в регистратуру и принесла какие-то пустяки. Когда они остались вдвоем, Ахмед вытер мокрый лоб платком и, справившись с приступом слабости, выложил на стол конверт с деньгами.
– Вы лечили Рафика, а я его друг, – сказал он. – Меня пуля задела. Кость в порядке, но…
– Проходи в ту комнату, – сказал Власов. – Раздевайся и ложись на стол.
Он подошел к стеклянному шкафчику и, распахнув дверцы, нацедил в химическую колбу разведенного водой спирта. Влил жидкость в горло, подавился половинкой шоколадной конфеты. И, крякнув от удовольствия, потер ладони. Через десять минут врач закончил осмотр пациента, напоследок поковырял рану пинцетом и сказал:
– Раньше надо было приходить. Зашить уже нельзя. Кожа дряблая, она не будет держать нитки. Лучше тебе в больницу отправляться. Прямо сейчас. Или так: я могу сюда «Скорую помощь» вызвать. Но врач «Скорой» обязательно свяжется с милицией – это железное правило.
– Не надо «Скорую». Скажи правду: это плохое ранение?
– Хорошего мало… – Врач намазал края раны йодом и стал накладывать повязку.
– Жаль, что нельзя в больницу, – сказал Ахмед. – Узнают менты, расскажут бандитам. И меня грохнут. Добьют прямо там.
– Я назначу антибиотики. И еще мазь.
– Рецепт дадите?
– Никаких рецептов. Лекарство тебе отпустят в нашей аптеке внизу. Возьмешь две пачки. И тюбик мази. Четыре таблетки в день. Если послезавтра боль не утихнет, удвоишь дозу. Если и это не поможет, звони мне. Записывать ничего не буду. Запоминай наизусть.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
