что произойдет.
— Когда ты стала такой мудрой, Харли Хантер? — спрашиваю я, притягивая ее к себе, чтобы обнять.
— Нужно быть мудрой, чтобы приручить Ледженда.
— Со львом могло бы быть проще, — признаю я, зная, насколько диким может быть Кейн.
— Эта поездка стоит того.
Услышав ее слова, я хохочу1.
— Пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что моя младшая сестра этого не говорила, — умоляю я.
— Я говорю только правду, — говорит она, пожимая плечами.
— Иди сюда, горе мое. — Я притягиваю ее обратно в свои объятия и крепко обнимаю. — Спасибо. Мне действительно это было нужно, — шепчу ей на ухо.
— Я всегда здесь для тебя, Лет.
— Спасибо, — говорю я, отстраняясь и беря ее руки в свои.
— Все будет хорошо. Вот увидишь.
Еще раз улыбнувшись, я отпускаю ее и направляюсь к своей машине, готовая отправиться обратно в округ Мэддисон.
Еду медленно, желая отложить то, что мне неизбежно нужно сделать. Но, в конце концов, я оказываюсь именно там, где не хочу быть, припарковавшись на улице перед домом Харрисов.
Машина Кейна припаркована у входа вместе с двумя другими, и все огни в доме горят. Всякая надежда, которая у меня была на то, что его здесь может не быть, быстро тает.
Говоря себе, что это не может быть так плохо, как попытка поговорить с Лукой этим утром, я вылезаю из машины и направляюсь к входной двери.
Я встряхиваю руками вдоль боков, когда останавливаюсь. Дверь черная, с действительно угрожающим молотком в виде черепа на ней. Один только вид этого вызывает дрожь по всему моему телу.
Подняв руку, стучу по ней один раз в надежде, что никто не услышит, и я смогу побежать обратно к своей машине, зная, что, по крайней мере, попыталась поступить правильно.
К сожалению, это не то, что происходит.
7
КЕЙН
У меня были самые лучшие намерения, когда я вернулся в дом. Собирался запереться в своей комнате и попытаться немного продвинуться в своем задании по литературе, прежде чем лечь спать пораньше, чтобы утром пойти на тренировку и не выглядеть так, будто эти два придурка перевернули мой мир с ног на голову в субботу вечером.
Но когда вхожу в гостиную, я нахожу Девина и упаковку из шести банок пива, и эти намерения вылетают в окно.
— Как дела? — Он спрашивает так, как будто прошлого вечера вообще не было.
— Э-эм… — Я замолкаю, не имея ответа. — Уверен, что кто-то уже посвятил тебя во все детали.
— Я кое-что слышал краем уха. Не могу поверить, что она пыталась заявить, что носит твоего ребенка. Это полный пиздец, — рявкает он, бросая мне банку.
— Да. Она следила за Летти, чтобы убедиться, что та узнала об этом раньше меня.
— Я всегда знал, что эта сука сумасшедшая, но не до такой же степени.
— Ну и что теперь?
— Черт его знает. Рид пытается выяснить правду, но на этом повсюду написано имя твоего отца.
— Не называй его так, блядь, — рычит он, его лицо искажается от гнева.
— Что я пропустил?
— Мы все еще не получаем то, что нам, блядь, нужно. Он нас обманывает.
— Я думал, Рид сортировал ваши грузы.
— Да, я тоже. Что-то случилось, и мне придется, блядь, поговорить с ним об этом.
— С Виктором?
— Нет, с гребаным Санта-Клаусом, — невозмутимо отвечает он.
— Ты должен пойти с этим к Риду, — говорю я, следуя своей интуиции.
— Почему? Виктор отвечает за нас.
— Я знаю, просто… У меня такое чувство, что Рид что-то замышляет, — признаюсь я, поморщившись.
Девин наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.
— Объясни.
Я осушаю свою банку, прежде чем раздавить ее и бросить на стол.
— Я не знаю. Что-то просто не сходится. Вик заставил Летти установить здесь прослушку, потому что возникла проблема с поставками. Но ты говоришь, что есть проблемы с доставкой.
— Почему, черт возьми, ты не сказал мне об этом раньше?
— Я думал, что все наладится само собой. — Пожимаю плечами, как будто это не имеет большого значения. На самом деле я хотел, чтобы Рид продолжил то, что, черт возьми, он планирует, в надежде, что мое освобождение будет частью этого. Вероятно, с моей стороны было эгоистично ничего не говорить, но я действительно не хочу вмешиваться в то, что происходит в семье Харрисов. Я уже погрузился глубже, чем когда-либо хотел.
— Во что, черт возьми, он играет?
— Понятия не имею. Ты ему не доверяешь? — спрашиваю, прекрасно зная, что доверяет так же, как и я.
— Даже свою жизнь. Но если он что-то замышляет, то, блядь, должен был мне сказать.
— Должна быть причина, по которой он этого не сделал, — говорю ему, вынимая еще одну банку пива и вскрывая ее.
Девин делает то же самое, мускул на его челюсти дергается от разочарования. Ему не нужно объяснять мне, почему. Я знаю, как он раздражается, все время находясь в тени Рида.
Я собираюсь сказать что-то, черт знает, что именно, в надежде отвлечь его, когда раздается стук в парадную дверь.
— Ждешь кого-то? — спрашиваю я, гадая, не ждал ли он появления цыпочки, а вместо этого оказался со мной.
— Нет, а ты?
— Кто, черт возьми, приходит сюда ко мне? — Его глаза встречаются с моими, и я знаю, что он думает о том же человеке, что и я, потому что в его глазах мелькает гнев. — Это будет не она. И тебе нужно отпустить это.
— Неважно. — Он встает с дивана и направляется к входной двери.
Слышу грохот его голоса, прежде чем дверь закрывается, я предполагаю, что после того, как кто бы это ни был, был отправлен восвояси, так что я не ожидаю, что Девин появится в дверном проеме со злой улыбкой, играющей на его губах.
