недолго – туман слегка разошелся, взглядам нашим предстало весьма непривлекательное зрелище. Под носом у веселящихся полицейских некто вновь совершил акт вопиющего вандализма!
– Выглядит точно так же, как на фотографиях. – Джулиус невозмутимо присел на корточки и поворошил землю пальцами в неизменных перчатках. Я замер в нерешительности.
– Но эти снимки…
– Земля определенно была разбросана усилием, направленным изнутри.
– Джулиус, эти снимки, они…
– Я почти поверил, что это действительно розыгрыш.
– Это и есть розыгрыш! – взорвался я. – Инспектор показал тебе снимки двухлетней давности, к тому же сделанные в Сассексе.
Олдридж поднялся, отряхнул брюки и, не поворачиваясь, ядовито осведомился:
– Полагаю, эту могилу наш глубокоуважаемый инспектор разрыл сам, специально ради меня сбежав с праздника? Можешь не отвечать, у тебя и без того глупый вид.
Он скинул пальто и спрыгнул в яму, откуда донесся его воодушевленный голос:
– Глубокая! Гроб точно взорвали изнутри – все как описывал Гаррисон.
Я поежился, вообразив, что где-то рядом по кладбищу разгуливает настоящий мертвец, а не выдуманный нами, и постарался сразу же отогнать панические мысли.
Неожиданно на плечо мне легла тяжелая рука. С позорным воплем я круто развернулся и, зажмурив глаза, от души врезал «монстру» кулаком. Что-то отвратительно хрустнуло и выругалось с шотландским акцентом сержанта Оливера. Голова закружилась, я поспешно сел прямо на пальто Джулиуса и дальнейшее помню смутно. В себя я окончательно пришел только в своей квартире после трех чашек крепчайшего кофе.
Как оказалось, обеспокоенный нашим долгим отсутствием, инспектор Гаррисон послал Оливера на поиски, а я, доведенный до крайней степени испуга, принял бедного сержанта за оживший труп. Кроме того, из памяти начисто выпал неприятный эпизод со скандалом, учиненным Джулиусом в разгар торжества, с моим, к слову, безмолвным участием. Олдридж требовал немедленно устроить облаву и задержать преступника, однако Гаррисон настоял на том, чтобы отложить оперативные мероприятия до утра, чему поспособствовали плотный туман и, в немаловажной степени, легкое опьянение, в коем пребывали доблестные стражи. Именно поэтому только я поставил чашку, как в дверь нетерпеливо постучали.
– Девятый час, Филипп, – посетовал Джулиус. Я позавидовал его чрезвычайно бодрому виду. – Горазд же ты спать. Собирайся, инспектор ждет нас на месте.
Что это было за место, можно не спрашивать.
* * *
– Доброе утро, сэр, – поприветствовал Джулиуса сержант Оливер, щеголяющий пластырем на переносице и багровыми синяками под глазами. Мне было стыдно даже смотреть в его сторону, и я нисколько не обиделся на то, что он не протянул мне руки, как обычно. Без промедлений мы втроем направились к одиноко стоявшему сараю, скрытому в зарослях вишарника позади коттеджа. Уверен, пройди я мимо ночью, ни за что бы не разглядел.
Внутри ожидал инспектор Гаррисон и, кроме него, кое-что весьма интересное.
– Что скажешь, Джулиус? – инспектор обвел руками импровизированный алтарь, на котором в беспорядке нагромождены были самые неожиданные предметы – от медного кубка до сухой кроличьей лапки. – Черная месса или как там это у вас называется.
– Что это? – вырвалось у меня при взгляде на белый, словно отполированный временем человеческий череп на черном сукне. – Он настоящий?
Олдридж, пропустив выпад инспектора в свой адрес, невозмутимо бросил:
– Можешь потрогать.
В моей иерархии неприятных вещей человеческий череп не так далеко ушел от мертвеца, потому я осторожно, чтобы не вызвать подозрений, отошел от алтаря.
– Подделка. – Джулиус поднял кубок и принюхался к содержимому: – Кровь свиная. Кто-то не пожалел ни времени, ни реквизита из местного театра, чтобы устроить нам теплый прием.
Однако Гаррисон придерживался иного мнения:
– Наш эксперт снял отпечатки, к вечеру узнаем имя этого… – он замялся, сдерживая рвущиеся на язык резкости, – хулигана. Будет знать, как насмехаться над предками.
– Подделка. Вульгарная, дешевая подделка, – упрямо повторил мой компаньон, поворачиваясь к выходу. Отчего-то я сразу поверил. – Филипп, мы уходим, надо как можно скорее найти настоящего кукловода.
Меня жутко интересовало, с чего он пришел к таким выводам и как на запах определил, кому принадлежала кровь в кубке, но Джулиус не был расположен к диалогу. Лишь когда за нами закрылась дверь агентства, он разразился гневной речью, смысл которой сводился к одной фразе: Гаррисон еще пожалеет, что не прислушался к его словам.
– Чай будешь? – завершил он эмоциональный монолог. Я кивнул.
На Джулиуса, я давно заметил, этот напиток действовал, как мятные капли на истеричную гимназистку. Одной чашки обычно хватало, чтобы вернуть ему спокойствие и равнодушный вид дремлющей рептилии, однако, судя по всему, на сей раз одной не отделаться. К слову, подобные перепады настроения очень меня беспокоили, как и недавнее ранение, о котором Олдридж предпочитал молчать, игнорируя помощь как мою, так и врачей. Пару раз я находил в туалетной комнате окровавленные бинты. Я не медик, но рана заживала чрезвычайно медленно – впрочем, Джулиус не сильно берег себя и, видимо, старался лишний раз не показывать слабость.
Я пригубил обжигающе горячего чая и попытался внушить себе, что все в порядке и ничего странного не происходит, благо вовремя появилась новая клиентка – хлопотливая пожилая леди, насквозь пропахшая кошками. Она была убеждена, что на чердаке поселилось привидение, да и «кошечки ведут себя беспокойно, бедняжки». Мы заверили мисс Финч, что непременно поможем, и отправили восвояси. Этим же вечером Джулиус после продолжительного молчания выдал план действий, немало меня удививший.
– Мы не можем позволить невиновному сесть за решетку, – торжественно заявил он. – Собирайся, Филипп, ты идешь к мисс Финч и ее привидению.
– Я?
– Абсолютно верно, схватываешь на полуслове. – В лицо мне полетело мое же клетчатое кепи. – Но перед уходом напиши список гостей.
– Бог мой! Каких еще гостей?
Джулиус картинно схватился за голову:
– Филипп! Тех, кто был приглашен на хэллоуинский ужин, конечно.
С этими словами Олдридж накинул пальто, нацепил шляпу и стремительно вышел за дверь. Я не знал, куда он направился, но совершенно точно знал, что не люблю кошек.
Как и следовало ожидать, проказливым призраком на чердаке оказался приблудный рыжий котенок, устроивший себе уютное гнездышко в куче старого тряпья, коим чердак был забит до отказа. Стрелки часов перевалили за полночь, и я, заручившись разрешением хозяйки воспользоваться ее телефоном, попросил телефонистку соединить меня с офисом нашего агентства. Джулиус не отвечал, из чего я первоначально сделал вывод, что тот давно мирно спит в своей квартире на Санрайз-авеню. Но отчего-то в двух кварталах от дома мисс Финч сомнения одолели меня, и я свернул на Мэритайм-стрит.
На столике в приемной лежала записка, согласно которой рано утром мне следовало навестить инспектора Гаррисона и передать ему конверт, обнаруженный тут же, рядом. Смирившись с участью мальчика на побегушках, что, впрочем, уже выгодным образом отличалось от роли говорящей кошки, я устроился спать
