верно, мог разобрать только мои очертания.
Я кивнул, зарычал, а затем прилёг и стал наблюдать...
Когда солнце приподнялось ещё немного выше, люди успокоились, собрали детей, купавшихся в озере и пытавшихся ловить серебристую рыбку, и стал заниматься делом. Построили лагерь, развели костры, осквернили зелёную поляну угольками и стали жарить мясо и строить вольеры для животных.
Трудились они в привычном темпе, даже немного быстрее, чем обычно, — я наблюдал эту картину не раз и не два, — но, когда на небе выступили звезды, неизвестные мне звёзды иного мира, работа была закончена едва ли на четверть, ибо теперь люди сооружали не временную стоянку, но постоянное поселение.
Из моей пасти вырвался зевок. Мои веки слипались. Неужели я хочу спать?.. Нет, мой разум всё ещё был ясным. Это моё тело стремительно погружалось в дрёму.
Жаль... Не выйдет у меня всю жизнь провести в образе дракона. Пришло время возвращаться.
Я уже было собирался пройти назад в пещеру, как вдруг моё внимание опять зацепилось за поселение, которое сияло словно рой светлячков посреди темнеющей долины.
Там происходило некое волнение...
Сперва образовалась толпы из нескольких сотен человек, возглавил которую косматый вождь.
Затем они отвязали тощего быка и повели его в сторону от лагеря.
Шли они в направлении моей горы.
Через некоторое время процессия остановилась. Вождь выступил вперёд, посмотрел на мой утёс и махнул рукой. Привели быка. Вдруг мужчина выхватил свой бронзовый меч и вонзил его в мохнатую шею зверя. Остальные воины схватили его за рога и прижали к земле. Бык заревел и стал вырываться, но все его попытки были тщетны. Вскоре туша его обмякла и распласталась на траве.
На землю хлынула, переливаясь в сиянии факела, густая тёмная кровь.
Тогда люди стали падать на колени. Они прижимали свои головы к земле и кланялись. Горе? Нет — мне. Даже вождь прислонился бородой к траве, провёл в этой позе пару минут, поднялся и пошёл назад.
Остальные последовали за ним.
Бычью тушу они оставили на месте.
Это был подарок? Благодарность? Нет, подарки так не дарят. Это было подношения, тук.
Я проводил процессию глазами, зевнул и замялся. Мне хотелось спать. Мрак пещеры был нестерпимо манящим. И в то же время даже сюда, на вершину горы, холодный ветер доносил дурманящий кровавый аромат...
Наконец я собрал свою волю в лапу, распустил крылья и спикировал в ночь... Через тридцать минут бык, которого я затащил в пещеру, исчез. Я отдался на волю инстинкта, когда его пожирал, и даже не заметил, как от зверя не осталось ни единой косточки. И сразу уважительно отступившая на время трапезы дрёма вернулась, и я обнаружил, что шевелиться мне становится всё сложнее и сложнее. Моё тело стремительно костенело. Сперва оно превратилось в неподъёмный камень, затем — в глыбу серого тумана перед глазами.
Я вздохнул, оставил внутри дракона безыменный палец левой руки и побрёл назад.
Потом, когда я пробирался по туннелю, на меня вдруг нахлынуло странное ощущение. Оно было связано с моей туманностью. Серый шарик внутри меня не изменился, не стал больше, — логично, я не убил ни одного порождения кошмара, — и всё же что-то с ним произошло. Он изменился. Его гуща стала обретать очертания. Туманные и неразборчивые, они, тем не менее, заметно отличались от прежней бесформенной массы.
Это всё?
Нет... Была и другая перемена, но такая смутная, что её невозможно выразить словами. Постояв некоторое на месте и смакуя свои чувства, я открыл глаза, покачал головой и пошёл дальше.
10. пора
Вернувшись в домик на берегу, я бросил взгляд на корабль, помялся, затем направился в свой туннель и завалился спать. Проснулся я утром. Будильник... Вернее телефон, будильник был у Ямато, показывал восемь тридцать два. Я поднялся и вышел в коридор. Прошёл на кухню. Тани не было. Я уже заволновался, но тут приоткрылась дверь ванной:
— Доброе утро! — сказала девочка, сияя улыбкой. — Что на завтрак?
— Омлет, — ответил мой голос. — Сегодня нужно будет съездить кое-куда... Хорошо?
Звучу не слишком странно?..
— Куда? Я тоже поеду?
Лучше не надо, пронеслось у меня в голове, но голос ответил:
— Как хочешь.
После завтрака день пошёл своим чередом. Таня съела омлет, сделанный без капли молока, — она его не любит, а ещё терпеть не может манную кашу, — уселась на диван и включила телевизор. Я вернулся в спальню и смотрел на свои руки, в окно, на подоконник. В одиннадцать часов я вышел и сказал:
— Поехали.
— Куда?
— Надо кое-куда... Сама увидишь.
— Окей, — девушка соскочила с дивана.
— Мне надо одеться только.
— Я подожду.
Я вышел на улицу и стал ждать. Вскоре Таня вышла на порог. На ней было её белое летнее платье.
— Едем!
Да, едем.
Мы сели в машину и поехали. По дороге Таня заметила пегую лошадку, пасущуюся на лугу, показала на неё пальцем и что-то сказала.
