командировку, на день рождения пригласил какой-то лейтенант, то отказаться было можно и даже нужно. Но подполковник Семанов – заместитель начальника управления по оперативной работе, а это совсем другая ситуация.
Правда, надо отдать должное подполковнику – никаких ресторанов, шумного застолья. Только фуршет в кабинете, на который пришли руководители подразделений. Шампанское, хороший коньяк, нарезка из супермаркета, поздравления коллег. Гурову пришлось произносить свою речь сразу после поздравления начальника управления. Лев ограничился общими фразами, поскольку оперировать заслугами подполковника не мог за неимением информации об этих заслугах, это были в основном пожелания. Удобная форма поздравлений – если ничего хорошего о виновнике торжества сказать не можешь, желай ему всего, что в голову приходит, или того, чего тебе хотелось бы в нем видеть.
Собственно, многие на этом фуршете отделывались дежурными фразами. Лев стоял с бокалом шампанского в руке и слушал сотрудников. Все происходящее навело его на интересные выводы. Семанова в управлении не любили, это точно. Красивые и правильные слова говорили, поздравляя подполковника, все, но искренности, конкретики в этих поздравлениях не было. Не было дружеского тепла, а ведь служба в полиции – не самая простая работа. Здесь дружеское плечо, здесь полицейское братство, взаимопомощь, просто моральная поддержка, но Гуров сейчас этого не чувствовал. По роду своей службы Лев много ездил по стране, много провел проверок подразделений уголовного розыска, во многих подразделениях работал во время сложных событий или серьезных преступлений федерального уровня, когда они с Крячко выезжали для оказания помощи местным органам. Сплоченность в коллективе видна всегда и сразу. И по отношению подчиненных к своему начальнику тоже многое видно почти сразу. А здесь, за эти дни работы, да еще вот на этом фуршете у Семанова, он увидел, что коллектив не в самом лучшем состоянии. Каждый сам за себя, почти вражда между подразделениями, когда каждый пытается подставить другого и защитить себя, любимого. Даже в одном подразделении и то каждый сам за себя. Нет коллектива, это было очевидно. Зато есть определенные группировки. И видеть это было неприятно. Ведь некоторые паразитируют именно на таком положении дел в коллективе. Можно не работать, можно скрывать заявления, не регистрировать, можно не работать по определенным делам.
Вчера вечером они с Дубовым покрутились возле участкового пункта на Бирюзовой. Гуров узнал в участковом Мирошине того самого капитана, который приезжал на место происшествия. И сейчас сыщик присматривался к майору Гришанину, который был начальником этого участкового. Что собой представляет этот человек, знает он о том, что дела по суициду Моревой нет в природе, или все делается с его ведома? Точнее, «не делается». По внешности и поведению человека многое о нем можно узнать или предположить. Для этого нужно знание психологии и большой жизненный опыт. И то и другое у Гурова было, и мнение о майоре у него складывалось совсем не лестное. Стараясь быть объективным и раньше времени не наклеивать на человека ярлыков, Лев присматривался к старшим офицерам в кабинете, когда приоткрылась дверь и в дверном проеме появилась голова капитана Мирошина. Он, видимо, хотел сделать какой-то знак или вызвать Гришанина в коридор, но тут увидел Гурова в форме, с полковничьими погонами на плечах и сразу исчез. Гуров озабоченно прикусил губу. Вот ведь незадача! Узнал он его, точно узнал и испугался! Или он сейчас будет звонить майору, или кинется к себе в кабинет доставать из сейфа левый незарегистрированный ствол, из которого стрелялась Светлана, чтобы выбросить оружие, а этого допустить нельзя. Нет, не будет он майору звонить, у майора трубка выключена, догадался Лев, иначе капитан не стал бы заглядывать в кабинет, а набрал бы своего начальника по мобильному телефону.
– Я извиняюсь, мне нужно позвонить, – улыбнулся Лев, дружески сжав рукой локоть именинника. – Вы продолжайте, не отвлекайтесь на меня.
Выйдя из кабинета в коридор, он быстро направился к выходу, набирая на ходу номер Дубова. Курсант отозвался быстро, но говорить прямо было опасно: вокруг сотрудники управления, то и дело кто-то выходил из кабинетов, встречался в коридоре. И надо было торопиться, потому что впереди возле лестницы мелькнула спина Мирошина.
– Бросай все и быстро туда, где мы с тобой вечером были, понимаешь? Не могу говорить…
– Участковый пункт? – тут же догадался Дубов.
– Да! И жди меня, ничего не предпринимай, просто смотри за ним.
– Понял, за тем, кого вы узнали? Буду следить!
«Черт, что я творю, – со злостью подумал Лев. – Я же парня подставлю! Но иного выхода нет, мне нужен помощник. Дубова я в обиду не дам. Не сожрете вы его! Не позволю! Все закончится, и я ему такое письмо от министерства устрою за подписью Орлова, что никто в его академии рта не откроет против парня. А потом распределение ему устрою в Москву. Если ему надо будет, конечно».
Остановив первую попавшуюся машину, Гуров назвал адрес. Он не имел представления, на чем уехал Мирошин. Но служебного «уазика» участкового возле управления не было. Сейчас Лев действовал скорее интуитивно, чем имея четкий план действий. Самое важное – перехватить Мирошина. Он испугался, а значит, будет горячиться, торопиться. И в первую очередь постарается избавиться от пистолета.
«Уазик» стоял возле участкового пункта. Гуров, расплатившись с водителем, подошел к машине и положил руку на капот. Тот был горячим – значит, на «уазике» только что ездили. Он поспешил к двери. Коридор, несколько стульев, на стенах плакаты воспитательного характера, график приема участковыми уполномоченными граждан. Третья дверь, там кабинет Мирошина. Подойдя к двери, отчетливо услышал, как внутри лязгнула дверь сейфа.
Он распахнул дверь и вошел. Глаза капитана снова стали круглыми от удивления, но только в них теперь была не растерянность, а холодная решимость. И Гуров тут же вспомнил расхожую фразу, что не надо загонять зверя в угол. А Мирошин был как раз в углу своего кабинета, позади зарешеченное окно, а выход ему загораживал московский полковник, которого капитан не так давно видел на кладбище и записывал в свидетели под другим именем. А еще в руке Мирошина был тот самый пистолет, который он забрал на месте происшествия. Только теперь не в полиэтиленовом пакетике.
– Далеко собрались? – стараясь не смотреть на пистолет, спросил Гуров. – Нарушаем, товарищ капитан, нарушаем правила осмотра места происшествия и сохранности следов преступления. И пистолетик вы не изъяли, как положено, протокол надо было на месте
