там погрузишься в свет.
— Но свет всегда вокруг меня, почему же мои крылья на него не опираются?
— Потому что ты не обращаешь внимания на свет, ты поглощён диалогом с воздухом. А ты акцентируй своё внимание на свете, поговори с ним, и тогда он обратит на тебя внимание, и постепенно ты научишьсяслышать голос каждого фотона, прилетевшего от далёкой звезды.
Научиться опираться на свет, действительно, оказалось труднее, чем на воздух, но летать сразу стало гораздо легче. Только это искусство пришлось очень долго совершенствовать. Оказалось, что свет не просто льётся с неба, на земле есть много отражающих поверхностей, которые создают свои световые потоки различной интенсивности, но различить эти потоки было сложно даже драконьим взглядом, а использовать для полета ещё труднее. Чтобы лететь, опираясь на фотоны, надо было держать в сознании одновременно всю сложную картину световых потоков на много километров вокруг. Летать прямо по ярким солнечным лучам было невозможно, во всяком случае, очень болезненно, приходилось перескакивать с отражения на отражение, и поначалу это напоминало езду по ухабам, только челюсти щёлкали, но постепенно он научился плавно переходить с луча на луч. Ночные полёты нравились ему больше, скользить по лунному лучу стало его любимым занятием.
Постепенно его крылья начали чувствовать фотоны света не хуже, чем гурман чувствует вкус изысканного блюда. Даже в темноте он находил частицы света, на которые мог опираться. Они с ним разговаривали, и он им отвечал. Конечно, он не мог их видеть в обычном смысле, но он их видел особым драконьим зрением. Он их понимал. Мир фотонов постепенно стал частью его мира, частью его души. Эол имел пьянящее ощущение перехода на новый уровень бытия. И тогда папа сказал ему, что о полете дракона он по-прежнему не имеет ни малейшего представления.
— Настоящий дракон опирается в полёте не на воздух, но и не на свет, а на энергии Бога, которыми пронизано всё вокруг, но это не всем дано ощущать, — когда папа говорил это, его глаза стали необычными, как будто волшебными. — По воздуху ты сможешь летать несколько часов, причём для этого тебе потребуется большая мускульная сила. Так летают животные. Фотонный полет позволит тебе продержаться над землёй несколько дней. Ты пока этого не можешь, но сможешь со временем, не проблема. Благодатный полет теоретически позволяет вообще не покидать неба, но на это способны только золотые драконы, священники. Я, например, всего лишь диакон и смогу продержаться в небе всего лишь несколько месяцев, потом начну изнемогать и буду вынужден приземлиться. Мой обычный полёт, так чтобы не доводить себя до истощения, исчисляется неделями.
— А мама?
— Она такой же диакон, как и я, мы с ней потому и вместе, что находимся примерно на одном уровне развития. И вместе растем, помогая в этом друг другу. У людей большая разница между мужчинами и женщинами, их природа различна. У драконов разницы между полами почти нет, наших женщин отличают лишь некоторые смысловые оттенки, а сама природа всех драконов, независимо от пола едина. Любой серебристый дракон способен к благодатному полёту и к тому, чтобы в нём совершенствоваться.
— И что для этого нужно?
— Молиться.
— И всё? Но я уже умею молиться.
— Ты пока ещё только умеешь произносить слова молитв. До настоящей молитвы тебе так же далеко, как и до настоящего полета дракона.
— Ты думаешь, я не понимаю смысла молитв? Но я кое-что понимаю. Бог такой… великий, Он такой… добрый. Как же мне не любить Бога?
— Что же дал тебе Бог?
— Он дал мне папу с мамой. Он дал мне любовь между нами. И эти горы, и это небо. А ещё Он дал мне… Себя. Бог прекрасен. Прекраснее всего на свете. Как же мне не любить Бога?
— Мудрец ты мой маленький… Ты гораздо ближе к настоящей молитве, чем я думал.
— Чего же мне не хватает?
— Сосредоточенности. Ты научился растворяться в воздухе. Ты научился растворяться в свете. Научись растворятся в Боге, и ты полетишь, как настоящий дракон. Забудь о воздухе, о свете, забудь обо всем, кроме Бога. Растворись в любви Бога, и ты почувствуешь себя в море божественных энергий и легко поплывёшь по этому морю.
— Если плыть по морю божественных энергий легко, то почему же ты через несколько месяцев полёта устаёшь?
— В том проявляется моё несовершенство. Сосредоточенность на Боге требует напряжения, а напряжение вызывает усталость. Если бы я могполностью, без напряжения, раствориться в Боге… Это возможно. Но это следующий уровень бытия.
Эолу показалось, что он стоитна пороге невиданного и неслыханного счастья, на пороге Божьих обителей, и вскоре оказалось, что это так и есть на самом деле. Теперь папа был для него не только летным инструктором, но и наставником в молитве, что, впрочем, было одно и то же. Эол рассказывал ему, как он молится, а папа говорил, что надо усилить, что исправить, а от чего воздержаться. Эол постепенно постигал премудрости молитвы, но это была уже не технология, как с воздухом и светом, это была премудрость любви. Чем больше Эол любил Бога, тем лучше он летал. Чистый полет дракона — это чистая молитва. Теперь Эол понял папу, говорившего, что молитва может довести до полного изнеможения. Молитва дарует силу, но на то, чтобы получить эту силу, он тоже расходовал силу, иногда баланс получался не в его пользу, он плавно скользил к земле, опираясь только на воздух, даже фотонов не чувствуя.
Постепенно он понял, в чем дело. Дело было в притяжении земли. Он слишком многое любил на земле. Любил лазурит гор, любил яркуюжелтизну травы, любил драгоценные камни в самоцветной речке. Всё это можно было любить, ничего плохого тут не было, но он хотел всё это поскорее увидеть и уставал, пытаясь удержать мысли в Боге. Он хотел просто поболтать с папой и мамой, хотел полюбоваться их удивительными глазами, и это влекло его от Бога, и он тратил силы на обретение сил, и тратил он больше, чем получал.
Вот этого Эол никак не мог понять, а папа, видимо, понимал, но почему-то не хотел объяснить: Бог хочет, чтобы он любил родителей, этим он выполняет Божью волю, так почему же любовь к родителям отвлекает его от Бога? Он быстро понял, что между Богом и родителями нельзя выбирать, такой выбор Бог не благословит, но на деле приходилось выбирать, потому что любовь к родителям мешала ему приблизиться к Богу. Он не знал, как понять это противоречие. А потом вдруг понял,
