женщины его тоже не интересуют. Он говорит мне, что я та, кого он ждал, и… я ему верю.
— Лола, нам нужно поговорить.
Я быстро оборачиваюсь. Я ненавижу этот голос. Моя мать. Когда она рядом, обязательно будут неприятности.
— Я не могу сейчас говорить. Я работаю.
— Работаешь, — усмехается она. — Зачем тебе работать? В городе ходят слухи, что тебе удалось привлечь внимание Райкера Стоуна. Неужели всё это ложь?
— Я… это не твоё дело, правда, мам, — отвечаю я ей, и мне не нравится мысль, что моя мама будет тратить какое-то время на размышления о моих отношениях с Райкером. В этом мире есть токсичные люди, и моя мать определённо одна из них. Я не хочу, чтобы она приближалась к тому, что у нас с Райкером общее.
Я настолько погружена в свои мысли, что не вижу, как её рука приближается ко мне. Я вскрикиваю, когда она отвешивает мне пощёчину, и жгучая боль сразу же следует за ударом.
— Не говори со мной так! Я твоя мать! — кричит она.
— Если ты снова прикоснёшься к моей женщине, и единственное, что тебе останется, — это отправиться под землю на съедение червям, — рычит Райкер, его голос холоднее, чем что-либо, что я когда-либо слышала. Меня это пугает, и я без тени сомнения знаю, что он никогда не причинит мне вреда. — Лола, иди сюда, — приказывает он, и я иду к нему, всё ещё держась за щеку. Он тянет мою руку вниз, чтобы осмотреть моё лицо. Я не могу знать, что он видит, но я всё ещё чувствую жар от удара и могу сказать по гневу, вибрирующему в нём и отражающемуся на его суровом лице, что это нехорошо. — Слим! — кричит он, его взгляд не отрывается от моего.
— Да, Райкер? — отвечает мой босс.
— Какого чёрта ты здесь делаешь? Ты не смог защитить мою женщину однажды ночью? Сначала её чуть не изнасиловали на прошлой неделе, а теперь это. Где, чёрт возьми, твои вышибалы?
— Чувак, они следят за другими мужчинами, но… Чёрт, чувак, это же её мама.
— Эта женщина — не что иное, как мусор, который нужно отсюда вынести, — рычит Райкер, и я не могу с ним не согласиться. Она никогда не была матерью. Мне вообще-то интересно, почему она здесь появилась.
Хотя мне не следовало волноваться. В своём следующем визгливом заявлении она совершенно ясно объясняет причину.
— Кем, чёрт возьми, ты себя возомнил? Называешь меня мусором! Я её мать! Я год за годом кормила и одевала этот неблагодарный куска дерьма! Она мне должна! — шипит она, и мои глаза расширяются. Я начала работать в шестнадцать лет, и даже до этого я в основном ела в одном из трейлеров соседей в парке, где мы жили. Моей матери всегда было на меня плевать.
— Что именно ты думаешь… — начинаю я отвечать, но Райкер не позволяет мне. Он становиться передо мной, в защитном жесте. Мой рот закрывается, потому что очевидно, что Райкер не хочет, чтобы я имела с ней дело.
— Чего ты от неё хочешь? — спрашивает Райкер, добираясь до сути дела.
— Я думаю, что это касается только меня и Лолы.
— Леди, вы сошли с ума, если думаете, что снова приблизитесь к моей женщине. Теперь моё терпение на исходе. Я хочу отвезти свою женщину домой, убедиться, что с ней всё в порядке, а затем потеряться глубоко внутри неё и уснуть. Ты удерживаешь меня от этого. Так что говори, зачем ты вылезла из-под своего камня, и давай покончим с этим.
— Я бы предпочла поговорить с Лолой, — упрямо утверждает она.
— Тогда мы закончили, — произносит Райкер, отворачиваясь от неё и поворачиваясь ко мне.
— Мне нужны деньги!
— Какого чёрта? — бормочет Райкер. Он смотрит на меня, и, несмотря на всё ещё жгучую боль в моей щеке, я понимаю, что краска сходит с моего лица. Одно дело знать, что твоя мать — сука, которой плевать на тебя; совсем другое — позволить мужчине, которого ты любишь, увидеть это. Я хочу, чтобы Райкер видел во мне человека, достойного любви, человека, которым он мог бы гордиться.
Что, если он подумает, что, поскольку она моя мать, я в конечном итоге стану такой же, как она?
— Райкер… — начинаю я, но он не даёт мне закончить. На секунду я боюсь, что из-за этого он бросит меня. Затем он снова поворачивается к моей матери.
— Я слушаю, — рычит он.
— Мне нужно уехать из города. Я еду в Калифорнию.
— Какое это имеет отношение к Лоле?
— Мне нужны деньги, чтобы выбраться отсюда.
— С какого хрена это наша проблема?
— Не твоя! Но Лола — моя дочь, и она мне обязана! У неё есть работа, а теперь и ты. Все в этом богом забытом городе знают, что у тебя есть деньги. Меньшее, что она может сделать, — это дать мне достаточно денег, чтобы помочь мне начать всё сначала!
— Сколько по-твоему она тебе должна?
— Она украла годы моей жизни! Она — причина, по которой Филипп бросил меня!
— Кто, чёрт возьми, такой Филипп? — рычит Райкер.
— Её последний парень, — шепчу я, чувствуя тошноту в животе.
— Тогда он, вероятно, ушёл, потому что не мог вынести пробуждения с кучей костей в одной кровати, которая навсегда осталась в его памяти, — оправдывается Райкер.
— Он ушёл из-за Лолы!
— Я сомневаюсь…
— Он ушёл, потому что я сказала ему, что в следующий раз, когда он попытается ворваться в мою комнату и залезть в мою кровать, я заявлю на него в полицию! — я защищаюсь, мне надоело всё это, и больше всего меня тошнит от того, что этот человек — моя мать.
— Он что? — спрашивает Райкер смертоносным голосом.
— Тебе следовало просто позволить ему. Филипп был добр к тебе. Ты не жаловалась, когда он ставил еду на стол, — утверждает мама, как будто ей надоело об этом говорить.
— Ты не получишь ни пенни ни от Лолы, ни от меня, — произносит Райкер, и на этот раз он
