под угрозой срыва экспортно-импортный план, столь важный для осуществления технического перевооружения промышленности. Постепенно стало ясно, что проводить политику индустриализации, подчиняя ее конъюнктуре сельскохозяйственного рынка, невозможно, что нужно менять всю систему отношений между городом и деревней.
Прежде всего, встала проблема выбора стратегии индустриализации при условии отсутствия внешних источников капитала и при необходимости перераспределения средств внутри народного хозяйства. Был избран путь, предлагавшийся еще в начале 20-х годов деятелями левой оппозиции. Предусматривая в плане политическом всемерное увеличение и укрепление рядов рабочего класса, как основной опоры пролетарской диктатуры (см. цитату Троцкого выше. – М.М.), этот путь опирался в экономической области на закон первоначального социалистического накопления. Этот закон был сформулирован крупнейшим экономистом левой оппозиции Е.А. Преображенским в ходе его полемики с Н.И. Бухариным в 1924–1926 гг. Он гласил. «Первоначальным социалистическим накоплением мы называем накопление в руках государства ресурсов главным образом из источников, лежащих вне комплекса государственного хозяйства. Это накопление в отсталой крестьянской стране должно играть колоссально важную роль, в огромной степени ускоряя наступление момента, когда начнется техническая и научная перестройка государственного хозяйства… правда, в это время происходит и накопление на производительной основе государственного хозяйства. Однако, во-первых, это накопление также носит характер предварительного накопления средств для подлинного социалистического хозяйства и этой цели подчинено. Во-вторых, накопление первым способом… явно преобладает в этот период».
Н.И. Бухарин потратил много сил и времени, доказывая, что Преображенский не прав, но тем не менее был избран именно тот вариант, при котором основную часть средств для реконструкции промышленности поставляли другие отрасли народного хозяйства. В первую очередь, использовались ресурсы деревни. Но тот же Е.А. Преображенский в одном из своих писем 1928 г. писал, что осуществление «левого курса» в отношении деревни не может не вызвать обострения классовой борьбы и, как результат этого, возрастет и сопротивление со стороны зажиточной части деревни и капиталистических элементов города. Теряя экономическую опору под давлением советской власти, эти люди неизбежно встанут на путь открытого противостояния властям.
Так и произошло в действительности, в итоге репрессии в отношении противников индустриализации наполняли места заключения по всей стране. С одной стороны, возрастали и расходы на содержание этой массы заключенных. Но одновременно увеличивался резерв рабочей силы. Избранная модель модернизации страны сделала неизбежным массовое привлечение трудоспособных заключенных к созданию основного капитала, создавая и поле деятельности, и свободную рабочую силу.
В новых условиях изменилось отношение руководства к основам исправительной политики. Тому было несколько причин. Из причин экономического характера следует отметить многократно упоминавшуюся проблему накоплений. Требующиеся для индустриализации суммы были огромными; согласно показателям 1-го пятилетнего плана, общий объем капиталовложений в народное хозяйство определялся в 64,6 млрд руб., из которых примерно четверть – 16,4 млрд вкладывались в промышленность. Чтобы обеспечить (при жестком курсе опоры на собственные средства) выполнение плана, необходимо было экономить на всех и на всем. В таких условиях прежняя политика содержания в местах заключения десятков тысяч физически здоровых трудоспособных людей ложилась нагрузкой на бюджет. Программа пятилетки предусматривала сооружение свыше 1,5 тыс. промышленных предприятий, прокладку свыше 5 тыс. км железнодорожных путей. Гигантский объем капитальных работ требовал привлечения больших количеств неквалифицированной рабочей силы, и «социально-опасные элементы» могли внести немалый вклад в дело строительства социализма. Существовало и еще одно обстоятельство: для закупки за рубежом необходимого оборудования и технологий нужна была валюта. В годы НЭП основным источником валютных поступлений был экспорт товарного хлеба. В условиях коллективизации, сокращения сельхозпроизводства и последующего (с 30-х годов) роста внутреннего потребления хлеба, основной статьей советского экспорта стал лес. Для форсированной разработки лесных массивов была пригодна рабочая сила заключенных. Необходимое оборудование можно было приобрести и за золото. Но места, в которых предполагалось наличие богатых залежей золота, находились в пустынных районах Крайнего Севера и Дальнего Востока. И здесь использование труда заключенных могло быть экономически выгодно.
Наконец, определенно существовали и политические соображения в пользу радикальной перестройки пенитенциарной системы. Рост численности осужденных, вызванный карательными санкциями против части крестьянства, таил в себе источник серьезных угроз государственной безопасности – возникала угроза скопления в домзаках массы неработающих и озлобленных людей. А избавиться от этой угрозы путем перевода большей части осужденных в сельскохозяйственные колонии оказалось невозможным. С точки зрения государственной безопасности вывод крупной массы враждебно настроенных к Советской власти людей на внешние работы в густонаселенных районах страны, при невозможности запрета на связь с внешним миром, был чреват серьезной опасностью побегов, а возможно, и восстаний. Невозможность использования такой формы исправительно-трудовых учреждений, как сельскохозяйственные колонии, вызвала новый этап реформы пенитенциарной системы СССР, направленный на переход к массовому трудовому использованию труда осужденных.
* * *
Экономические выгоды от перехода к широкомасштабному трудовому использованию заключенных были очевидны для авторов Постановления ВЦИК и СНК от 26 марта 1928 г. «О карательной политике и состоянии мест заключения». Данный документ нацеливал органы исполнения наказаний на выполнение в первую очередь хозяйственных задач. Главным препятствием на пути полного вовлечения осужденных в хозяйственную деятельность являлись требования режима. Существовавшие места заключения не обеспечивали должной изоляции преступников от общества в случае привлечения заключенных к труду. В районах расположения ИТУ отсутствовали, в большинстве случаев, возможности для трудовой деятельности, а попытки привлечения заключенных к труду за пределами мест заключения затрудняли их охрану и увеличивали опасность побегов. Выполнение режима в переполненных исправтруддомах было затруднено. Существовал исправительно-трудовой лагерь ОГПУ, но его вместимость была ограничена. По состоянию на 20.09.1927 г. в этом лагере насчитывалось около 13 тыс. человек. Однако с точки зрения трудового перевоспитания заключенных опыт лагеря был безусловно полезен… Неизвестно, кому из руководителей НКЮ, НКВД или ОГПУ первому пришла в голову идея разрешить волновавшие их проблемы, сделав ИТЛ основой пенитенциарной системы, изолировав «социально-опасный элемент» в отдаленных и необжитых районах страны. Эта идея органически смыкалась с экономическими задачами, поставленными партией и государством, и сулила в будущем немалые выгоды: государство получало дополнительные силы и средства для расширения экономического базиса, а центральные районы страны освобождались от «социально-опасных» элементов. Разработка реформы исправительно-трудовой системы СССР активно велась в недрах пенитенциарной системы и широко обсуждалась в ходе Первого всесоюзного совещания пенитенциарных деятелей, проходившего в Москве в конце 1928 г. Этот форум подвел итоги существования старой пенитенциарной системы СССР, опиравшейся на основы, заложенные в императорской России, и наметил возможные пути реформирования советского исправительно-трудового дела. Выводы, к которым пришли участники совещания, весьма важны для поисков ответа на вопрос о соотношении объективных и субъективных причин при рождении ГУЛАГа.
Отчетные доклады и выступления рисовали следующую картину. В РСФСР на разного рода работах было занято около 40 % заключенных. Основным способом хозяйственной деятельности по-прежнему оставались работы в мастерских, причем налицо
