просто кипел от злости. И Пинкель это прекрасно понимал. Знать бы ещё, с чего это шеф так завёлся. На взгляд самого инспектора ничего существенного за последние дни в городе не произошло. Но прямо сейчас говорить об этом шефу, пожалуй, не следует.
— И всё-таки, Пинкель, не поступали ли в ваш отдел какие-либо жалобы от именитых граждан города?
— Никак нет, сир!
— И о краже пояса гражданина ди Кантаре Вам тоже ничего не известно?
Ах, вот в чём дело! Инспектор облегчённо вздохнул. Он-то боялся, что и вправду пропустил какое-то крупное преступление.
— Позвольте мне объяснить, сир, — обстоятельно начал он. — В департамент действительно поступил рапорт из службы миграции, где сообщалось о пропаже пояса. Но поскольку сам потерпевший к нам так и не обратился…
— Разумеется, не обратился! — оборвал его начальник. — Потому что все в городе давно смирились с мыслью о том, что помощи от ваших бездельников всё равно не дождёшься.
— Но это же несерьёзно, сир! — инспектор попытался увести разговор в сторону от обсуждения работы его отдела. — Любому карманнику известно, что украсть у аристократа пояс невозможно. Скорее всего, этот гражданин сам его потерял. По пьяни. Ну, вы же знаете этих аристократов…
По ядовитой усмешке шефа Пинкель сразу понял, что сболтнул лишнего. Чёрт возьми, он всё время упускает из виду, что сам Гейдл тоже из долгоживущих. Просто шеф никогда не афиширует свой статус, даже на праздники не надевает пояс поверх костюма. И ведет себя не пафосно, вот и забываешь…
Вдобавок, Гейдл действительно не похож на прочих ноблей. Никто из этих парней не относится к службе настолько серьёзно, как это делает начальник криминального департамента. В лучшем случае иногда заглядывают в конторы, устраивая разнос подчинённым, и снова отправляются развлекаться. Гейдл же самоотверженно пытался руководить департаментом. Не слишком удачно, но старательно. И если бы у Пинкеля была возможность выбрать себе начальника, он бы, наверное, не стал ничего менять.
— Вы вообще-то соображаете, что говорите, Пинкель? — мягко поинтересовался шеф. — Вы потеряли бы своё бессмертие? Что бы вы не думали о таких, как я, но на сохранение собственной жизни у нас мозгов хватает! А вот в ваших умственных способностях я начинаю сомневаться.
Вот и хвали после этого начальство! Хотя сам виноват. Не стоит бросаться непродуманными версиями.
— Значит, всё-таки кража? Но каким образом?
— В Магистрате мне предоставили документ, подробно описывающий способ похищения, а также исполнителя и даже заказчика. Вот тут-то и начинается самое неприятное.
Инспектор начал смутно догадываться, что упрёки шефа — только увертюра к настоящему разносу. Хотя по-прежнему не понимал, в чём проблема. Раз преступник уже известен, остаётся просто его арестовать. Или не просто?
Гейдл достаточно хорошо знал своего сотрудника, чтобы проследить за ходом его мысли:
— Преступников арестовал обычный патруль при попытке повторной кражи. Один из воров вначале обманул болванов-стражников, но потом, в припадке истерики, всё выболтал. Хитрец напялил чужой пояс, за что и поплатился — жизнь не продлил, а наоборот изрядно сократил. А вот с заказчиком вышли затруднения. Во-первых, он оказался чужаком, не из города. И возможно даже, что не из Ордена. Во всяком случае, веркуверы что-то имеют против него, — уточнил шеф. — Прознав, что парень намеревается скрыться из города (а как вы, быть может, уже догадались, вся информация по этому делу исходит от представителей Ордена), они устроили засаду на Дворе Прощания. Но безуспешно. Ловкачу удалось скрыться.
— От веркуверов? — не удержался от вопроса Пинкель.
— Вот именно! — подтвердил шеф. — Мне и самому это показалось странным. А если учесть требования, которые затем выдвинули веркуверы, вся эта история и вовсе смахивает на инсценировку. Но четверо убитых караванщиков — это чересчур. Принято считать, что Орден дорожит своими людьми.
Гейдл в задумчивости почесал кончик носа.
Да, тут было о чём задуматься. Сам Пинкель с веркуверами сталкивался редко, но от знающих людей слышал, что даже рядовые послушники Ордена проходят основательную боевую подготовку. И вряд ли в караванщики назначали самых неумелых из них. Скорее уж, наоборот. И чтобы справиться с ними, нужно… Да чего уж там, нужно самому быть веркувером.
Значит, всё-таки инсценировка. Причём, с далеко идущими планами, поскольку Орден пожертвовал ради неё четырьмя хорошими бойцами. Очень интересно!
— Простите, сир, вы что-то говорили о требованиях веркуверов.
Гейдл улыбнулся кончиками губ. Всё же инспектор не настолько туп, как иногда кажется. Умеет и слушать, и делать выводы.
— Орден настаивает на участии своих людей в поисках беглеца. Вооружённых людей, и по всему городу, — многозначительно уточнил шеф. — К счастью, в Магистрате на этот раз нашлись умные головы, помешавшие принятию такого решения.
— А что в этом плохого, сир? Быстрее бы нашли преступника.
Улыбка тут же соскользнула с лица начальника департамента.
— Видите ли, Пинкель, вам, возможно, об этом не рассказывали, но я-то прекрасно помню, с чего начались триста лет назад так называемые Великие дни…
— Это когда казнили короля Ярка и распоряжаться всем стал Магистрат? — на всякий случай уточнил инспектор.
— Да. И когда погибла почти четверть населения Вюндера, — мрачно подтвердил Гейдл. — Так вот, вся эта резня началась с того, что Ордену разрешили основать в городе постоянную миссию. И я как-то не тороплюсь узнать, к чему приведёт появление на улицах вооружённых отрядов веркуверов.
Ах, вот как! Магистрат попросту испугался. И шеф — больше всех, поскольку лучше прочих знает, с каким трудом в городе поддерживается порядок.
— Но ведь до этого пока не дошло, сир? — попытался успокоить начальника Пинкель.
— Именно — пока, — невесело усмехнулся Гейдл.
И продолжил уже другим тоном. Не терпящим возражений ледяным голосом начальника:
— Решено пока не допускать веркуверов к поискам преступника. Но если через пять дней ничего не изменится, Магистрат вернётся к рассмотрению вопроса. Поэтому вам следует отложить до лучших времён все другие дела и заняться нашим беглецом. Самому заняться, Пинкель, а не поручать это своим тупорылым помощникам. Переверните весь город, но найдите! Иначе можете попрощаться с креслом инспектора, а заодно и с мыслями об отставном пособии.
Дюнн
Отсюда не видно неба.
Отсюда вообще ничего не видно, кроме холодных заплесневелых каменных стен, уходящих вверх до бесконечности. По крайней мере, в десять раз выше человеческого роста. Но и над ними не небо, а такой же каменный потолок. Не знаю, что это за яма, может быть, заброшенный колодец, но кому могло прийти в голову рыть колодец в подземелье… Или тюрьма, хотя и там наверху прекрасное место для тюрьмы. Я нашёл эту яму ещё лет десять назад, в одном из первых
