переставая гладить меня по спине. Будь я кошкой, я бы мурлыкала.
— Уилл был последним сыном Синди Гардиа, — проговорил Дэвид.
— Чёрт!..
Нэйт прекратил ласкать меня.
Моё сердце упало, и я посмотрела на свои руки. Они были чистыми. Но я всё ещё чувствовала, как из Уилла вытекла кровь, как его жизнь оборвалась слишком рано и совсем недавно. Я наклонилась к Нэйту, впитывая его силу.
— Я пойду к ней домой, чтобы сообщить новости. Она заслуживает хотя бы этого, — Нэйт помолчал, размышляя. — И создадим обычный фонд для неё, для всех жен и матерей, но удвоим наше стандартное пособие.
— Удвоить? — брови Питера взлетели вверх.
— Они это заслужили, — тон Нэйта был уверенным, решительным. — Пусть будет так.
Питер достал телефон и что-то записал, а потом произнес:
— Звучит неплохо. Я разберусь, сделаю всё, что нужно.
— Когда у нас будет следующая партия? Через две недели? — уточнил Нэйт.
— Да, предполагалось, что её тоже доставят по реке, — ответил Дэвид и посмотрел на меня.
Нэйт заметил этот взгляд.
— Она уже по уши увязла в этой истории с Дмитрием. Нет смысла отстранять её. Не сейчас. Слишком поздно.
Дэвида это не убедило.
— Возможно, но ей не нужно знать о наших операциях.
— Я ведь сижу здесь, — сказала я, встретив взгляд Дэвида. — Я не стукач. И я сделаю все необходимое, чтобы Дмитрия завалили. От этого зависит моя жизнь.
Он нахмурился, но возражать не стал.
Нэйт притянул меня к своей груди.
— Скажи всем, что на реке всё пойдет по плану. Но я хочу, чтобы вы на самом деле организовали реальную доставку на частный аэродром к югу от города, тот, что рядом с той старой фермой.
— Да, я понял, знаю, какой ты имеешь в виду, — Дэвид потер подбородок. — Проблем не должно быть.
— Держите расположение аэропорта в тайне. Пусть стукач скажет им, что мы снова идем по реке. Надо сбить их со следа.
Властность в голосе Нэйта, казалась, была так не похожа на то, что было несколько лет назад, когда остроты были его главным оружием. Я поёрзала у него на коленях, желая быть ещё ближе. Может быть, это неправильно, что его сила так меня возбуждала?
— Аэропорт. Понял, — кивнул Питер.
— Ещё кое-что.
— Что же? — Питер все еще писал что-то в телефоне.
— Пошли-ка свою мамашу ко мне в комнату. Сегодня вечером. Я чувствую себя не в своей тарелке, надо снять напряжение.
Пальцы Питера замерли, и он сердито посмотрел на Нэйта.
— Ты придурок, ты знаешь это?
Я спрятала улыбку на груди у Нэйта. Возможно, он и изменился, но острый на язык шутник все еще жил под броней у него внутри.
— Я в курсе, — ответил Нэйт и снова погладил меня по спине.
Питер и Дэвид встали и побрели к двери.
— Увидимся утром, — Дэвид бросил на меня взгляд. — Тренировка, усиленная и ранняя.
Я уставилась на него:
— Сейчас же два часа ночи.
— Тогда лучше ложись спать, — ответил он, закрывая за ними дверь.
Нэйт откинул голову назад, глубоко вздохнул и сказал:
— Дэвид прав. Тебе нужно идти спать и тренироваться.
— Тебе тоже нужно поспать.
Он издал низкий смешок.
— Ты что предлагаешь, спать вместе со мной?
«Да, пожалуйста».
— Ну, ты меня отшлёпал и все такое. Думаю, это справедливо.
Он застонал:
— Я прошу прощения за это.
— Не стоит, — ответила я. Моя попа болела, но бабочки кружились и порхали у меня в животе, когда я думала о том, как это было — лежать на его коленях, его рука между моих ног.
— Я имею в виду, это скорее сожаление, но я не жалею.
Его рука пустилась вниз по моей спине и скользнула вдоль талии джинсов.
— Я так и думала.
Он откашлялся и опустил руку.
— Но это не должно повториться. Это… — он стащил меня с колен, и я встала лицом к нему. — Не может повториться.
Лёд сковал мое сердце, когда я посмотрела ему в глаза.
— Почему?
— Тебе восемнадцать. У тебя вся жизнь впереди. Колледж и реальный шанс выбраться из этого гребаного бардака, — его тон смягчился, и он взял мои руки в свои. — Я знаю, ты считаешь меня кем-то типа спасителя, хорошим парнем, но я не такой. Я убиваю людей. Я забираю чужие жизни. Я не такой, как ты думаешь.
— Ты не знаешь, что я думаю, — я убрала руки и скрестила их на животе. — Ты меня не спрашиваешь. Все, что ты делаешь, это говоришь мне, что не может случиться.
Он почесал заросший щетиной подбородок.
— Давай не будем сейчас. У нас обоих была долгая ночь. Ладно?
— Нет, не ладно. Ты не можешь поцеловать меня, а потом сказать «нет». Я так не хочу, со мной это не сработает.
Я пыталась не обращать внимания на ещё один его отказ, но он всё же задел меня в глубине души, оставляя там вновь заявившее о себе чувство горечи.
Усталость навалилась на него, состарив на несколько лет.
— Я не могу быть тем, кем ты хочешь, Сабрина. Я не тот человек. Я держал тебя подальше отсюда, чтобы ты могла жить своей жизнью, не оглядываясь назад. Вот на что была бы похожа жизнь со мной. Ты должна понять, что как только я убью Дмитрия, тебе придется уйти. Это для твоего же блага.
— Это мне решать, — ответила я. Гнев вспыхнул быстрее, чем обычно, усталость и события последних нескольких часов дали мне более короткий запал. — Я знаю, сколько мне лет. Но это не значит, что я не знаю, чего хочу, — я наклонилась и ткнула в него пальцем. — И не говори мне, что делать и что чувствовать. Ты можешь отрицать всё, что хочешь, но я знаю, что это правда. Я знаю это уже много лет. Если тебе хочется быть как баба и прятаться от этого, это твоё право.
«Чёрт побери. Я только что назвала главу синдиката Филадельфии бабой?»
Его ноздри раздулись, и он схватил меня за запястье.
— Ну вот, опять дерзости и твой острый язык.
Я усмехнулась:
— Я знаю, тебе нравится, — я демонстративно посмотрела вниз, указав взглядом на эрекцию, выпирающую из его ширинки. — Я знаю, что ты хочешь отшлепать меня снова.
Он сжал мое запястье и сказал:
— Не дави на меня, Сабрина.
Я отдернула руку:
— Почему? Что ты будешь делать? Поплачешь еще немного о том, что мне восемнадцать?
Повернувшись на каблуках, я зашагала прочь. Так же быстро, он дернул меня назад и поставил, удерживая перед собой, грубо сжав мою талию.
— Хочешь знать, что я
