нет. Пожалуйста. Кто угодно, только не он.
— Что вы, гадёныши, сделали? — в полголоса рычит Маккенна. Ему никто не отвечает, тогда он добавляет: — Что? Она там, придурки?
— Чёрт, я не знаю. Почему бы тебе самому не проверить и не убедиться в этом, братан? — отвечает один из близнецов.
Раздаётся хихиканье.
А потом я слышу приближающийся сдавленный смех Маккенны, низкий и чувственный, — звук, от которого мокнут трусики, тает сердце, сводит пальцы ног.
— Серьёзно? Вот вы засранцы.
Он открывает дверь и стоит там, уставившись на меня своими жуткими серебристыми глазами. И его взгляд. Словно прикосновение. Заставляющее сердце биться чаще, что мне не нравится, но я не могу это остановить. У него татуировка на предплечье, кольцо на большом пальце, тысяча кожаных браслетов на запястье. Маккенна улыбается, и мне ненавистно возникающее где-то внизу живота чувство, похожее на звон колокольчика. И особенно ненавистно лёгкое покалывание, которое испытываю, когда он протягивает мне руку.
— Ну что, — говорит он, с удивлением изучая меня. — Я ведь предупреждал тебя, не так ли?
Он разговаривает со мной приветливо, высоко подняв чётко очерченную бровь. Я чувствую, как по груди и лицу разливается румянец, и стою как вкопанная, храбро борясь с приливом нежелательной похоти и старого, привычного гнева.
Хочется убраться отсюда, но мне не нравится, что он разыгрывает из себя героя.
За его спиной раздаётся смех, и прежде, чем я успеваю принять предложенную руку или презрительно прошмыгнуть мимо — что я, собственно, и планировала сделать — Лекс и Джакс вталкивают его, и внезапно высокая фигура Маккенны вваливается в кладовку.
Дверь за ним захлопывается.
— У-у-у! Помнишь семь минут в раю5, Кенна? — кричит, прислонившись к двери, Лекс. — Как насчёт семи часов в аду!
Они начинают напевать «Поцелуй Пандоры», и меня захлёстывает гнев. Я прижимаю руки к бокам и закрываю глаза, молясь о том, что в один прекрасный день за всё с ними рассчитаюсь.
С максимально скучающим видом Маккенна отвечает:
— Очень смешно, придурки, — и поворачивается, чтобы взяться за ручку, и как раз в тот момент снаружи раздаётся громкий скрежет тяжёлой мебели, которую тащат по полу.
— Они что, серьёзно заблокировали дверь? — спрашиваю я, тоже стараясь изобразить скуку, но на самом деле я встревожена. Они правда решили запереть меня здесь?! С Маккенной?!
Это уже за гранью. Настолько далеко за гранью, что даже не нахожу для этого слов, но кладовка уже пропахла… мужчиной. Мужчиной с волчьими глазами, и алкоголем, и… тьфу!
Я слышу ещё скрежет, и меня охватывает настоящая паника. Парни, похоже, придвигают стулья и подпирают ими дверную ручку. Нет, ну в самом деле, какого хрена?
После скрежета раздаётся грохот удара.
— Осторожно, Кенна, она кусается! — кричит один из близнецов, снова смеясь.
Маккенна тихо ругается и дёргает дверную ручку. Смех усиливается, поэтому он прекращает попытки, оборачивается и смотрит на меня. Свет, просачивающийся из-за двери, отбрасывает тени на его привлекательный профиль.
— Ладно, я не собираюсь развлекать этих придурков.
Я вздёргиваю бровь в немом вопросе: «Ты серьёзно?».
Он поднимает в ответ брови: «Я абсолютно серьёзен».
Прикусив щеку, сползаю вниз, сажусь на пол и драматично вздыхаю.
Маккенна тоже опускается, и здесь вдруг становится очень тесно. Он так близко. Прижимается ко мне бедром. Твёрдым, как камень, и это оказывает на меня нежелательное воздействие. Мы не были так близко с тех пор, как…
Чёрт, не знаю почему, но мои мысли не могут проникнуть дальше его бедра. Рядом с моим. Находиться так близко от Маккенны и его грёбаного Х-фактора — настоящая пытка. Моя женская природа чутко реагирует на него, как и у каждой представительницы слабого пола во всём остальном мире. Пытаюсь вдохнуть, но лёгкие наливаются свинцом. Каждый вдох пахнет им, и глаза Маккенны светятся в темноте, когда он изучает в тишине мой профиль.
Воздух между нами наэлектризован. Чувствую, надо что-то сказать. Видимо, самое лучшее в этой ситуации — начать ссору. И только я решаю открыть рот…
— Не порть всё, мать твою, — говорит он низким и властным голосом.
В испуге захлопываю рот.
Он наклоняется вперёд, и гнев вспыхивает вновь, но меня охватывает странная волна предвкушения.
— Придвинешься ближе и получишь коленом по яйцам, — предупреждаю я.
Он перестаёт наступать и тихо смеётся.
— Думала о моих яйцах?
— Только о том, как сильно мне хотелось бы нарезать их ломтиками и добавить к ним сальсу.
— Ничего не имею против вкусного сочного тако. Ммм.
— О боже! Ты отвратителен!
Я пытаюсь оттолкнуть его, но Маккенна ловит руки своими тёплыми ладонями, прижимает их к стене над моей головой, заставляя потрясённо хватать ртом воздух. В венах бурлит возмущение. Чувствую себя пойманной в ловушку и беспомощной, и внезапно сердце начинает биться с бешеной скоростью, колотясь где-то в горле. За возмущением следует безумная, дикая волна похоти.
Боже. Семь часов с ним?!?!
Я протестующе стону. Этот звук, кажется, что-то с ним делает, потому что Маккенна крепче сжимает и нависает надо мной. Давит всеми своими девяносто килограммами мускулов. Наши глаза не отрываются в темноте друг от друга, тело пробивает электрический разряд, и я предупреждаю:
— Отпусти.
— Ты же не несерьёзно?
Я безуспешно сопротивляюсь, но он сжимает меня крепче. Я киваю. Да, да, серьёзно. Я действительно именно это имею в виду. Он перехватывает оба моих запястья одной рукой и прислоняется своей головой к моей. Его дыхание овевает лицо, а стук моего сердца эхом отдаётся в мозгу. О боже, он так близко. Я мечтала об этом во снах и кошмарах, днём и ночью… Мне снились его глаза и то, как он всегда смотрел на меня сквозь густые ресницы. Я мечтала и думала о его губах. Верхняя в форме лука, почти такая же пухлая, как нижняя, а нижняя — мягкая и изогнутая…
А потом он целует меня, прижавшись ко мне своим ртом, обхватив голову свободной рукой и раздвигая мои губы теми самыми губами, на которые я неосознанно смотрела с мучительным голодом. Неожиданный поцелуй ошеломляет и лишает сил ему противостоять. Я не хочу этого желать. Не хочу этой иссушающей душу жажды, ужасного, неотвратимого чувства, что я сломаюсь, если Маккенна поцелует меня и, если он этого не сделает, сломаюсь тоже. Я хнычу, как будто это сможет заставить его надо мной сжалиться. Только не его. Маккенна тихо стонет и пытается просунуть язык мне в рот, и когда я приоткрываю губы и позволяю ему попробовать себя на вкус, потому что явно не в своём уме, возбуждена и готова
