Книга Гончая смерти - Агата Кристи

Макферлейн не раз замечал у своего приятеля Дика Карпентеранепонятную неприязнь к цыганам. Причины ее он никогда не знал. Но после того,как расстроилась помолвка Дика с Эстер Лоэс, отношения мужчин приобрели более откровенныйхарактер.

Макферлейн сам уже около года был помолвлен с младшейсестрой Эстер – Рэчел. Он знал обеих девушек с детства. Медлительный иосмотрительный по натуре, он долго сам не мог признаться себе в том, чтодетское личико Рэчел и ее честные карие глаза все больше притягивают его. Нетакая красавица, как Эстер, нет! Но зато куда более искренняя и нежная!Сближение между мужчинами началось, пожалуй, после помолвки Дика со старшейсестрой.

И вот теперь, через каких-то несколько недель, помолвкаснова расстроилась, и Дик, простодушный Дик, тяжело переживал это. До сих порего жизнь текла гладко. Он удачно выбрал профессию: ушел во флот. Любовь к морюбыла у него в крови. Обладая натурой, не склонной к глубоким размышлениям,очень простой и непосредственный, Дик чем-то напоминал викинга. Он принадлежалк тому типу молчаливых юных англичан, которым не по нраву проявление каких-либоэмоций и крайне трудно облекать свои мысли в слова.

Макферлейн – суровый шотландец, в сердце которого таиласьмечтательность его кельтских предков, – молча курил, в то время как его другбеспомощно барахтался в потоке слов. Макферлейн понимал, что тому надовыговориться. Но он ожидал, что речь пойдет совсем о другом. Однако имя ЭстерЛоэс поначалу даже не упоминалось. Скорее это был рассказ о детских страхах.

– Все началось с того сна, который я увидел в детстве. Вовсене ночной кошмар. Понимаешь, она – эта цыганка – могла появиться в любом моемсне, даже хорошем, ну в тех, что дети называют хорошими: с весельем, сластями,игрушками. Я мог веселиться до упаду, а потом вдруг почувствовать, знать, чтостоит мне поднять голову, и я увижу ее – как она стоит в обычной позе и глядитна меня… И знаешь, такими печальными глазами, будто знала обо мне что-то такое,мне самому еще неизвестное… Не могу объяснить, почему это меня так пугало, нопугало, да еще как! Каждый раз! Я просыпался с криком, и моя старая нянькаобычно говаривала: «Ну вот! Нашему хозяину Дику опять приснилась цыганка!»

– А тебя никогда не пугали настоящие цыганки?

– Никогда и не видел их до одного случая. Вот тоже странно.Я разыскивал своего щенка. Он убежал. Я вышел через садовую калитку инаправился по лесной тропинке. Знаешь, мы тогда жили в Новом лесу. Я оказался уопушки, где деревянный мостик над рекой. Около моста стояла цыганка! На головекрасный платок – точь-в-точь как во сне. Тут я испугался! И знаешь, онасмотрела на меня… Так, как будто знала обо мне что-то, чего не знал я, и поэтомужалела меня… Кивнув мне, она чуть слышно сказала: «Лучше бы тебе не ходитьздесь». Не знаю почему, но я здорово струхнул. Я помчался мимо нее прямо намостик. Наверное, он был непрочный. В общем, он обрушился, и я оказался в воде.Течение было таким сильным, что я чуть не утонул. Черт возьми, почти утонул! Вжизни не забуду. И я чувствовал, что все это из-за цыганки…

– Возможно, хотя она ведь предупреждала тебя?

– Считай, что так. – Дик помолчал, затем продолжил: – Ярассказал тебе об этом сне не потому, что он связан с тем, что случилось, – ядаже думаю, никак не связан, – а потому, что с него-то все и пошло. Теперь тыпоймешь, что я подразумеваю под этим «цыганским наваждением». Начну с моегопервого вечера у Лоэсов. Я тогда только вернулся с Западного побережья. Такоеудивительное ощущение – я был снова в Англии! Лоэсы – старые приятели моейсемьи. Их девочек я не видел с тех пор, как мне было семь лет, хотя их младшийбрат Артур стал моим закадычным другом, и после его смерти Эстер начала писатьмне и высылать газеты. А какие веселые письма она писала! Они здорово ободрялименя. Мне всегда хотелось отвечать ей так же. Я ужасно радовался, что увижу ее.Даже странным казалось, что можно так хорошо узнать девушку только по письмам.Итак, я первым делом направился к Лоэсам. Когда я приехал, Эстер не было, ееждали к вечеру. За ужином я сидел рядом с Рэчел, но всякий раз, когда яподнимал голову и глядел вдоль длинного стола, меня охватывало странноеощущение. Как будто кто-то наблюдал за мной, и это беспокоило меня. И тогда яувидел ее…

– Увидел кого?

– Миссис Хаворт – вот о ней-то я и рассказываю.

У Макферлейна чуть было не сорвалось: «Я-то думал, об ЭстерЛоэс», но он сдержался, и Дик продолжал:

– Было в ней что-то непохожее на других. Она сидела рядом состарым Лоэсом, очень грустная, с опущенной головой. Вокруг ее шеи был повязанвроде как тюлевый шарф. И по-моему, надорванный сзади, потому что время отвремени он взвивался у нее над головой как язычки пламени… Я спросил у Рэчел:«Кто эта женщина?… Та, темноволосая, с красным шарфом». – «Вы имеете в видуЭлистер Хаворт? – сказала Рэчел. – У нее красный шарф. Но ведь она блондинка.Натуральная блондинка».

Знаешь, она действительно была блондинкой. С чудеснымисветлыми золотистыми волосами. Но в тот момент я готов был поклясться, что онитемные… Странные штуки вытворяет иногда воображение. После ужина Рэчелпредставила нас, и мы бродили по саду. Мы говорили о переселении душ…

– Но это вовсе не в твоем духе, Дикки!

– Да, пожалуй. Помню, мы говорили о том, что, бывает,встречаешь человека впервые, а кажется, знаешь его давным-давно. Она ещесказала: «Вы имеете в виду влюбленных?…» Что-то странное было в том, как нежнои горячо произнесла она эти слова. Они напомнили мне о чем-то, но о чем именно,я не мог вспомнить. Разговор продолжался, но вскоре старый Лоэс окликнул нас стеррасы и сказал, что приехала Эстер и хочет меня видеть. Миссис Хавортположила ладонь на мою руку и спросила: «Вы идете туда?» – «Конечно, – ответиля. – Давайте пойдем». И тогда… тогда…