Пушкинской рукой – смета расходов на год. 6000 руб. – квартира. 4000 – лошади. 4800 руб. – кухня. Платья, театр – 4000 руб. Всякое разное – 12000 руб. Итого (округлил) – 30 тыс. руб. в год (июнь – июль 1835 г.)[14]. Еще и долги – личные, брата, имения. Сестры жены, жившие с 1834 г. у Пушкиных в Петербурге. Их нужно было выдать замуж. Письмо жене 21 сентября 1835 г. «…О чем я думаю? Вот о чем: чем нам жить будет? Отец не оставит мне имения: он его уже споловину промотал; Ваше имение на волоске от погибели. Царь не позволяет мне ни записаться в помещики, ни в журналисты. Писать книги для денег, видит бог, не могу. У нас ни гроша верного дохода, а верного расхода 30000»[15].
Его проекты – «История пугачевского бунта» (1834 г.), журнал «Современник» (1836 г.) – убыточны. Когда был убит – «в доме Пушкина нашлось всего-навсего триста рублей»[16]. Хоронили Пушкина за счет графа Строганова (родственника по теще). Из милости императора, его записка: «1. Заплатить долги. 2. Заложенное имение отца очистить от долга. 3. Вдове пенсион и дочери по замужество. 4. Сыновей в пажи и по 1500 р. На воспитание каждого по вступление на службу. 5. Сочинение издать на казенный щет в пользу вдовы и детей. 6. Единовременно 10 т.»[17].
Сколько долгов за почти 6 лет семейной жизни? Выплачено их на 139 тыс. руб., в том числе казенного долга – 43 тыс. рублей[18]. Пенсионы вдове до замужества – 5 тысяч рублей в год, детям – по полторы тысячи рублей[19]. 10 тысяч – сразу, лично вдове. Еще 50 тысяч рублей на издание собрания сочинений – в пользу семьи[20].
Всё вместе – огромные деньги. В первой оценке, 5–6 млн долларов по нынешним временам. Если бы кто-то мог на учительской доске изобразить, как разные желания в семье, разные модели жизни приводят ее к финансовой катастрофе, лучшего примера – не сыскать. Не затворник, не святой писатель, ищущий истин подальше от столиц – по принуждению светский, служащий человек из Петербурга, находящийся в низких чинах, допущенный в большой свет ради обласканной всеми супруги, желающей – несмотря на пять беременностей и четверых детей – блестящей молодости. С катастрофически растущими долгами.
«Она не тронется из Петербурга»
Это были, действительно, разные желания? Да, разные. «…Будь молода, потому что ты молода – и царствуй, потому что ты прекрасна»[21]. И еще. «Не стращай меня, женка, не говори, что ты искокетничалась; я приеду к тебе, ничего не успев написать – и без денег сядем на мель. Ты лучше оставь уж меня в покое, а я буду работать и спешить»[22]. Работать и спешить. Разные желания. «…Сделаю деньги, не для себя, для тебя»[23]. «Гуляй, женка; только не загуливайся, и меня не забывай»[24]. Все одно и то же: «Женка, женка! Я езжу по большим дорогам, живу по 3 месяца в степной глуши, останавливаюсь в пакостной Москве, которую ненавижу, – для чего? – Для тебя, женка; чтоб ты была спокойна и блистала себе на здоровье, как прилично в твои лета и с твоею красотою. Побереги же и ты меня»[25].
Идея одна и та же – уехать. «Ты разве думаешь, что свинский Петербург не гадок мне?». Предложить другую роль: «мать семейства», «долг доброй матери», а не только «долг честной и доброй жены… никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольства»[26]. И еще раз, множество раз – «Ух кабы мне удрать на чистый воздух»[27].
Кажется, что большое столкновение желаний. Ольга, сестра Пушкина: «Они больше не собираются в Нижегородскую деревню, как предполагал Monsieur, так как мадам и слышать об этом не хочет… Она не тронется из Петербурга»[28]. Не тронется из Петербурга. «Наталья Николаевна действительно никогда не хотела уехать в деревню»[29]. Что еще? Прямая речь: «…Вы, бабы, не понимаете счастия независимости и готовы закабалить себя навеки, чтобы только сказали про вас: «Вчера на балу госпожа такая-то была решительно красивее всех и была одета лучше всех»[30].
«Буйный мальчик»
А нам – считать. Не брать избыточные риски. Договориться в семье, если это вообще возможно. Не платить зависимостью – жизнью по чужому формуляру, когда ты всем должен – и мало кто тебе. Вот формуляр Пушкина – чиновника. 14 ноября 1831 г. – вновь зачислен в коллегию иностранных дел с чином коллежского секретаря (X класс, один из низших в Табели о рангах). 6 декабря 1831 г. – получил титулярного советника. 31 декабря 1833 г. – пожалован камер-юнкером (чин для юных). «…Что довольно неприлично моим летам… Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове»[31]. Все ранги – нижние, не по талантам. 29 января 1837 г. – умер. Взял 4 отпуска общей длительностью 13 месяцев. Вечно не по форме. То во фраке, когда все в мундирах. То в мундире, когда все во фраках. То шляпа не та. Николай I – Бенкендорфу: «Вы могли бы сказать Пушкину, что неприлично ему одному быть во фраке, когда мы все были в мундирах… впоследствии, в подобных случаях пусть так не делает»[32].
