выживание, чтобы сделать из них нелюдей. Тренировали – сказать, что до седьмого пота, все равно что ничего не сказать! Бойцом становился тот, кто не выпадал в осадок, типа больше не может, не откидывал копыта и не сходил с ума в процессе обучения. От таких впоследствии начинали сходить с ума другие. Ребята хорошо погуляли по бушу!..
В биографиях кандидатов не копались. Главное, что воевал. Уточнили, навыками каких воинских специальностей владеет. Спецы всегда в цене, понятно. Спросили, какой язык считает родным. Собравшийся интернационал, видимо, требовалось упорядочить. При отборе со всеми беседовали по-английски. После первичного медосмотра подвели к турнику в спортгородке, предложили подтянуться. „Сколько раз?“ – уточнил Александр. „Десять будет достаточно“, – ответил инструктор. Дундуладзе подтянулся ровно десять. Наемники не тратят попусту силы. За перевыполнение плана никто не платит.
Стометровку рванул за двенадцать с половиной секунд, – есть еще порох в пороховницах. Потом „абитуриенты“ толпой побежали кросс. Забавно было смотреть на эту „абитуру“ – такие рожи! Три десятка самцов гориллы, принудительно собранные поодиночке в стадо. Убежали далеко – до той горы, что на горизонте. Вероятно, километров пять в хорошем темпе. „Говорила мама в детстве, чтобы Саша не курил. И он не курил. Молодец!“ – хвалил себя майор Дундуладзе, топча африканскую землю. Вперед он не лез, но и не отставал – держался в середине растянувшейся колонны „марафонцев“. Некоторые парни, судя по всему, маму не слушали, – видел Александр. Кросс стоил им большого труда.
Оказалось, под горой оборудовано стрельбище. Немного постреляли по мишеням, инструкторы фиксировали результат. Побежали обратно. Два здоровяка на обратном пути издохли окончательно. В лагере он их потом больше не видел.
В зале штаба после испытаний собралось чуть больше половины из тех, кто пришел в агентство в Кейптауне в один день с Александром. Франц Хальс, руководитель предстоящей военной операции, представившись, сказал, что с оставшимися ему теперь есть о чем поговорить. Объяснил, что целью операции, на которую отводится ограниченное время, является зачистка Аденского залива Индийского океана в зоне досягаемости и побережья от сомалийских пиратов. Пообещал большие деньги – по десять тысяч долларов на нос – за два месяца работы. С теми, кто не согласен с условиями, фирма готова попрощаться. Таких не нашлось.
Переодевшись в выданную форму, Александр получил койку в казарме. Казарма была полупустой, – набор бойцов продолжался. Разумеется, он не стал радостно приветствовать майора Трофимова и капитана Воронихина, сидящих по разным углам, как неродные, а также – военного переводчика Саркисяна. Каждый из них также не выразил никаких эмоций при его появлении. Будто не узнали.
Наивно было полагать, что им дадут тащиться и оттягиваться в ожидании окончания набора. Построение на плацу, получение оружия, полной разгрузки боекомплекта, которую в данном случае уместнее было бы назвать „нагрузкой“, и – марш-бросок к знакомой уже горе. Покидая ворота, Александр видел, как на полосе препятствий „умирали“ чернокожие новобранцы.
На стрельбище вели огонь из разных положений – стоя, с колена, лежа и в движении. Метали ножи, что майор Дундуладзе находил уже лишним. Это же не кино. Какой дурак в бою станет бросать единственный нож, которым стоит труда во врага попасть, а попав, серьезно ранить, тем более – убить, когда тот нож, зажатый в руке, куда надежнее может пригодиться?
Бежали в лагерь, заходящее солнце светило в спину. Александр невольно залюбовался позолоченными песками. А кто-то нет. Услышал ругательство, произнесенное одним из топочущих рядом.
На подступах к базе они увидели толпу тех же темнокожих однолагерников, погоняемую им навстречу инструкторами. Однокашниками их назвать пока было нельзя – каши никто еще не давал. Александр предугадал, что их сейчас „угостят“ полосой препятствий, как прежде – убежавших к горе темнокожих братьев по разуму. Ругательства в окружении стали звучать явственней. Так издеваться над „партизанами“, говоря по-нашему! Вслед за полосой их отправили подтягиваться и отжиматься в спортгородок, а затем… снова получать боекомплект! Новый марш-бросок! Стрельба в ночных условиях из укрытия, стоя, лежа, на бегу, из автомата, из пистолета… На патронах здесь явно не экономили. „Одно радует, – обратно рысачить станет немного легче, расстреляв боекомплект“, – продолжал Дуня делиться сам с собой впечатлениями. Забавно ему было, давно уже все себе и другим доказав, проделав немало боевой работы, вновь оказаться курсантом. Что поделать? Былые заслуги тут никому неинтересны. Да и на слово никто никому не верит.
После легкого ужина, подвесив обувь подошвами кверху и одежду повыше, чтобы ночью какая-нибудь ядовитая тварь не забралась, – наконец, отбились и легли спать… на четыре часа. Хорошо, что он за двенадцать часов полета от Туманного Альбиона до законодательной столицы ЮАР хорошо выспался впрок!
„Однако старая изуверская школа юаровских наемников тут не забыта!“ – думал Дундуладзе, „бегом“ надевая форму после команды: „Подъем!“ Все закрутилось по новой – спортгородок, полоса препятствий, марш-бросок и стрельба, стрельба, стрельба!
„Слава богу, нет жилых кварталов по соседству! – веселился майор российского спецназа. – Столько пальбы кто бы выдержал?! Небось суслики – или кто у них тут в земле живет? – все давно глухие!“
Подбадривающие крики инструкторов становились все изощреннее. Александр понимал, что из новоиспеченных наемников далеко не все прошли хорошую армейскую школу. Достаточно было всякого сброда, успевшего прежде подержать оружие, оказавшегося ныне на мели. Образно говоря, из собранных по клубам канадских профессионалов, где каждый – та еще звезда, инструкторам наскоро требовалось сделать „красную машину“ – сборную СССР по хоккею, команду! Борзых вышвыривали за забор. В прямом смысле. Кому-то требовалась медицинская помощь после этого. Некоторым – костыли. Это была еще одна стадия отсева.
В казарме Дундуладзе увидел еще новые лица и среди них одно знакомое. „Если кто-то выглядит как Тимчук, ходит как Тимчук, усмехается как Тимчук, то, возможно, это Тимчук“, – перефразировал он в уме известную шутку про утку. На сто процентов, впрочем, утверждать было нельзя, поскольку „выглядящий как Тимчук“, как и прочие до него, Александра не узнавал. „Прибыл последним. Видимо, выбрал самый богатый на стыковки, долгий рейс, чтобы в полной мере насладиться полетом „как белый человек“, прапорщик! – подумал майор Дундуладзе. – Что же, дело начато. – Вспомнился Олег Митяев:
Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! —
Прикольно звучит в данной обстановке“.
Джип хорошо тряхнуло – наскочил колесом на камень, вероятно. Денис очнулся, открыл глаза. Секунду соображал, куда попал и где его вещи, как говорят в Одессе. Понял, что руки у него связаны за спиной, затекли. Согнутые ноги затекли тоже.
