Книга Шпион из Калькутты. Амалия и генералиссимус - Мастер Чэнь

Стоя на теплой траве лужайки перед домом, я смотрела в желтые глаза кота, кот смотрел в глаза мне, друг другу мы не нравились.

В принципе, передо мной было очень странное животное — ничего подобного я никогда не видела. Это, с одной стороны, был именно кот, беззвучно передвигающийся по газонам и зарослям вокруг моего дома — то есть «Кокосовой рощи», дома Ричарда. Не очень приятный кот — на высоких лапах и с коротким хвостом, с головой, постоянно наклоненной набок, и с каким-то недоброжелательным прищуром. С другой же стороны, ни у одного кота я не видела такой странной шкуры, шоколадной с зеленым оттенком. Было ощущение, что шкура завоевана им в бою с какой-то обезьяной. Хотя…

Хотя что мы получаем, если какая-то кошка без ума влюбляется в обезьяну? Мы получаем… евразийского кота, вот это странное создание. Которого не пускают в клубы «только для обезьян», но и в кошачьих клубах на него смотрят косо. Так, как он смотрит на меня сейчас.

Кис-кис, сказала я ему. Кот отнесся ко мне с еще большей подозрительностью и приближаться не стал.

(А-нин, как зовут этого кота? Кот имя нет, мем, он соседнее бунгало, где живет полицейский. Он сюда потому, что повар рыбные обрезки.)

Где это у нас живет полицейский? Вон слева сеточный забор, вдоль которого растет несколько зеленых чешуйчатых стеблей папайи. А за ним и правда среди зелени виднеется бунгало — то есть весьма скромное одноэтажное сооружение, правда, крытое не пальмовыми листьями, как у многих плантаторов, а все же черепицей. Одна большая веранда во всю длину, приподнятая на кирпичных столбах над землей, а по другую сторону от нее — три-четыре комнаты. Участок несколько заросший, но весьма живописный. Таких бунгало в городе несколько десятков, и для полицейского с его жалованьем — в самый раз. В Лондоне простой инспектор о таком жилье и не мечтает, не говоря о двух-трех слугах, которые сейчас, кажется, готовы работать просто за остатки еды и жилье сзади кухни.

А что это за женщина с блондинистыми волосами в окне бунгало? Так ведь это же Дебора, она же Дебби. Уже в малайском саронге, обмотанном вокруг талии: быстро учится. Говорит с каким-то мужчиной, лежащим на кровати (почему он не встает?), виднеется только полукруг его бритой головы и кончик носа. А, это, наверное, тот самый плантатор с малярией.

Джереми — мой сосед? Что ж, жить рядом с полицейским — хорошая, наверное, примета. Особенно после того, как он явно потеплел ко мне после истории с дурианом. Это… безопаснее.

Безопасность?

Я посмотрела на дом Ричарда. На крепость он похож мало, но в нем очень, очень спокойно, эти побеленные стены и черные балки косым узором — «тюдорианский» стиль — я видела в городках Англии, когда приобретала свой акцент и многое другое в Кембридже. А здесь, в сердце Малайи… хотя чем Тюдоры хуже индийских махарадж, чей архитектурный стиль британцы так же любовно перенесли сюда, к изумлению местных жителей?

Мне уже нравилось в этом доме, мне уже хотелось провести здесь целый день, ничего особо не делая. Лежа в кресле в большой круглой гостиной с высоким потолком, куда выходят все прочие комнаты, включая мою спальню. Гуляя по лужайке, над которой шелестят те самые пять пальм, давшие этому особнячку его гордое имя. На лужайке хоро шо, особенно в тени под старым манговым деревом. У корней его валяются не убранные главным боем, Онгом, круглые зеленые бомбочку плодов, расклеванные птицами — сквозь дырки в кожуре проглядывает яично-желтая плоть.

Купить себе еще один дом, здесь, в этом странном городе, приезжая сюда просто так?

А почему нет?

Но зачем?

Господин Эшенден, зачем вы меня опять втягиваете в странную историю, почему вы так уверены, что я не пожалею об этом? И где вы вообще? Пишете очередную пьесу в домике на юге Франции? Или вытаскиваете империю из очередной катастрофы местного масштаба где-нибудь неподалеку, в Рангуне или Гонконге?

Я снова осмотрела участок и забор, совсем слабый, особенно сзади — там, где располагается длинный одноэтажный сарай с гаражом, кухней и комнатами для слуг.

Чего мне опасаться? Ведь если я пока ничего не знаю о деле, за которое взялась, то никто ничего не знает и про меня. Все логично: если закрываешь глаза, то опасности не видишь — а значит, ее нет.

А что есть?

Пока лишь несколько интересных фактов.

В город приехало множество людей, которые незнакомы — или не очень нравятся — инспектору Робинсу. В том числе откровенных бандитов.

Тот же инспектор Робинс вскользь заметил, что у его «секретных собратьев» что-то готовится, и еще — что какой-то их агент не вышел на связь. Что за агент? Наверное, впрочем, это тот самый китаец.

Одновременно глава специального подразделения — возможно, единственный в городе его европейский представитель — откровенно спился, будет заменен на днях, замена его уже здесь. И тут в городе пропадает агент секретных служб нового Китая, ставя последнюю точку в карьере… как его? Таунсенда.

Что здесь непонятного? Только то, зачем этого агента сюда прислали. Китаец, который не говорит ни на одном языке из тех, что здесь пригодны — а только на французском? Кому тут такой потребовался — британцам, или, наоборот, что-то понадобилось шпионскому ведомству главы нового китайского правительства? И еще: как он собирался участвовать вот в этих событиях, которые тут готовятся, не зная языков?

Наконец… что-то вчера сказал Тони, какое-то случайное слово. Что-то важное… а я упустила это. И вспоминать поздно.

И это все. Что ж, пусть Тони делает свое дело — два, собственно, дела. Пусть изучает стихи и подружится окончательно со своим краснолицым знакомым. Потому что для меня нет другого пути, чтобы узнать, что знают англичане, и еще то, чего они не знают.

Ну, то есть не все, есть еще пропавший доктор? Но это никак не вписывается в картину сбежавшего китайского шпиона. Более того, если бы не уверения инспектора, что убийства или пропажи европейцев здесь все наперечет с начала века, то я сейчас и не вспомнила бы об этом деле. Нет, давайте не будем смешивать в одну кучу всю преступность в городе.

А раз так, есть время спокойно заниматься другим делом, о котором Робинс может рассказывать кому угодно. И начинать это мне предстоит сегодня, хуже того, через час.

В доме, с удовольствием ступая по прохладному дереву пола, я переоделась в свою боевую одежду из брезента, с карманами и всем прочим. И Мануэл, который с почетом размещался так же, как и я, в доме (а не в каменном сарае для слуг), в комнатке справа от входа, вывел мне к порогу блиставшего чистотой черного монстра.