грудь. Казалось, что там теперь не одно, а два сердца. Это распирало и шокировало…
Еще немного, и я задохнусь от перенапряжения.
Камень за спиной внезапно стал мягким, нагрелся, зашевелился, а твердь подо мной увлажнилась. Пальцы приятно защипало, взывая к магии снова. Обернувшись, я застыла от ужаса, над головой поднялось нечто черное, капающее слизью. Озерная тварь не отстала, она разозлилась и вместе с яростью набрала мощи, вытянулась, расширилась до размеров горного медведя. Мелкие отростки с визгом набросились на мои руки, сковывая и не давая защититься.
Даже если бы я могла освободиться, у меня не осталось сил сопротивляться. Глория тоже не двигалась — она не поможет, слишком слабенький маг, поэтому я лежала и ждала. Конца.
Тело изнутри вдруг пронзило лучами горячей магии, чуждой для меня. Я выгнулась, будто кто-то желал сломать позвоночник. Волосы приподнялись белой копной и рассеяли вокруг серебристую пыль, кожа полыхнула, словно меня в кипяток бросили.
Вязкая черная тварь, не имеющая формы, немного отступила, испугавшись, но через доли секунды снова напала.
В груди проснулся жар такой силы, что не получалось дышать. Я лишь хватала губами горький воздух и снова выгибалась. Ребра растягивались, хрустели. Я кричала от боли, но голоса не слышала.
Меня наполовину поглотила болотистая черная муть, что по живому сдирала кожу. Глаза застилало мошкарой, готовой полакомиться плотью.
Но все внезапно отступило. Чернота развеялась в воздухе пылью.
Тишина окутала со всех сторон, а из моих губ вырвался стон облегчения.
Надо мной склонился лысый старик. Чернильные печати на лице засверкали, тьма в глазах испугала. Не такая, как у принца, горячая и глубокая, как темная карамель, а беспросветная, пустая.
— Ты как тут оказалась? — сказал он ласково, но его голос мне не понравился. В горле загорчило, на глаза набежали слезы.
Сильные руки вытащили меня из страшной топи и оставили на несколько минут. Я не двигалась — тело будто разучилось это делать. Меня лишь трясло.
— Еще одна, — прозвучал тот же старческий скрипучий голос в стороне. — Жива? Отлично. Прелестно.
— Любава? — тихо позвала Глория. — Ты в порядке?
Я не ответила. Не смогла.
Привычный холод в груди сменился настоящей кипящей пульсацией. Такой мощной, что мне пришлось, преодолевая тяжесть, перевернуться на живот и встать на локти. Я не дышала, пытаясь пережить боль и жар.
Лицо измазалось липкой черной субстанцией, а сердце словно раздвоилось и теперь в два раза быстрее качало кровь. Мне было жарко. Так жарко, что хотелось рвать кожу и избавиться от огня.
Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук…
Холодные руки нагрелись, словно я их в кипяток сунула. Никогда не испытывала такого огня. Я повернулась к водоему, собираясь охладиться, погрузить разгоряченные пальцы в черную воду, но меня остановил все тот же старик.
— Не советую. Озерцо из мертвой воды с голодным жигусом для молоденьких девочек опасно.
Лысый заставил меня снова лечь на спину, пока я боролась с внутренним жаром, пощупал меня и осмотрел ребра.
— Черту пересекали? — спросил он.
Я не хотела говорить и не знала, что отвечать. Что старик имел в виду?
Лысый крутил меня то в одну, то в другую сторону и бесцеремонно трогал. Точно как толстая лекарка Адра из академии, что каждый месяц проверяла здоровье попаданок и ставила на теле пометки о силе, здоровье, чистоте и даже невинности. Мне тоже клеймо перед балом влепила после унизительного осмотра — такие правила. Многие из вельмож и богачей брали только нетронутых девушек, ясное дело, для чего. А проверить это можно было, приподняв волосы и посмотрев претендентке на затылок.
Когда лысый старик грубо коснулся моей груди, я оттолкнулась и применила защитный блок, но что-то помешало. Пальцы заискрили, и магия погасла.
Сухая рука легла на талию, снова пересчитав ребра, и старик неожиданно залился диким страшным смехом.
— Два сердца, вот так чудеса. Вот так удача, — в черных глазах вспыхнула необъяснимая жуть.
Я попыталась закричать, но мне заткнули рот взмахом руки и распяли на черной земле без прикосновений. Сильная магия заплела меня в узел, из которого я даже в полном здравии не выбралась бы.
Этот старик не простой маг. И даже не архимаг.
— Лежи смирно, а то парализую. Как удачно подвернулась, хорошо, что я заметил ваше прибытие, деточки. — Он посмотрел назад. Я догадалась, что там Глория. — А с этой что делать? Ладно, грузите обеих. Пригодится.
Еще один взмах, отчего балахонистые рукава старика разлетелись, будто лохмотья, и ко мне подошли тощие существа. Мужчинами их сложно было назвать, хотя отдаленно их фигуры напоминали человеческие, но глаза у них были пустыми, как провалы, кожа цвета гнилой оливки, а мышцы не выделялись. Будто на кости натянули зеленоватую кожу. Словно они подобия, но вовсе не люди.
Почувствовав свободу от магического захвата, я вывернула руки, но сила не пробуждалась. Я пуста. Или заблокирована.
Одного слугу получилось оттолкнуть от себя, а второго ударить кулаком, отчего его голова повернулась по оси, показав мне пустотелый затылок и кости. Я завизжала от испуга.
— Тихо! — шарахнул голос, грудь обожгло захватом. — Разошлась. Поспи…
На больший отпор сил не хватило, и когда тяжелая рука мага хлопнула по лбу, я уплыла в небытие.
Глава 10
Синар
— Сынок, что случилось на балу? — мама потерла ладони между собой и приложила их к моей груди. Прислушалась, поглаживая через простыню, и слезы выступили на ее глазах.
— За две секунды оно точно там не появится. Хватит, ма. Я себя чувствую нормально. Подумаешь, не бьется. Пф… Первый раз, что ли? Будто оно у меня до этого сильно трепыхалось.
— Его будто нет. Такого не бывает.
— Зато я теперь неубиенный.
— Шутник, — горько улыбнулась мама и ласково положила ладонь мне на щеку. — Ты встретил ее? Невесту?
— Аха, скорее, не встретились, а сцепились. Настоящее бедствие, а не девушка. Холодная, блеклая… как ледышка. Айсберг!
— Синар! Она твоя избранная, подбирай слова.
— Но очень красивая, — исправился я с оттяжкой. — Только сухая, какая-то бездушная, словно из нее эмоции выпили. Да теперь все равно, какая… Я не успел узнать ее получше — погибла Любава, — наконец, озвучил правду, и самому плохо стало от услышанного. — В моей колеснице девчонка была… Я своим ходом возвращался домой, потому и… задержался немного, — усмешка получилась диковатой, но лучше сейчас шутить не получалось.
— Тебя три года не было, — содрогнулась мама, сжав горло до болезненного всхлипа. Она отвернулась, спрятала глаза и затряслась в глухих рыданиях.
— Жив я, не плачь. — Перехватил ее руку, потянулся обнять, но силы
