рукой сняло, пока Дима вкратце пересказывал мне последние новости, где главной героиней и падшей звездой оказалась я.
В приукрашенной форме и с извращёнными подробностями все паблики страны сообщали о том, что дочь мецената и медицинского магната Калинина Федора, Алиса, оказывается является алкоголичкой, шлюхой и извращенкой, которая устроила в клиники отца настоящий дом разврата. Но главное она — вернее я — буквально изнасиловала инвалида, который не смог ей сопротивляться в силу особенностей своего здоровья и положения в обществе… И ещё много-много грязных и не относящихся к действительности подробностей.
Максим, по ходу, тоже не остался в стороне и журналисты уже успели у него взять интервью. В беседе с журналюгами Васильев называл меня избалованной су***й и предлагал меня чуть ли не в тюрьму засадить.
— Вот значит как, — горько прошептала я.
— Но ты не ссы, — усмехнулся Дима, — тюрьмы тебе не видать. Калинин-старший твой спа салон по кирпичику разберет и вместе с оборудованием продаст. А все деньги пойдут в благотворительный фонд по борьбе с женским алкоголизмом. Да и этому Максиму он денег подкинет. Моральный ущерб возместит, так сказать.
Глава 27
Последующие два дня я не вставала с дивана и горстями сжирала валерьянку в таблетках. У Димы кроме слабенького успокоительного больше ничего не было. Помогала желтая таблетка мне слабо, но благодаря ей, я хоть на какое-то время отключалась и спала.
Мой привычный мир рухнул, а на его месте остались только выжженные руины и пепел… Пепел, загнанный мне под кожу и разрушающий меня изнутри.
Папа, т. Валя и… и Максим — они все оставили меня подыхать, а то, что подохну я теперь отчётливо понимала, смысла в своей жизни я больше не видела. Мне только смелости не хватало дабы свести счеты с этой гребаной жизнью, чтобы перестать сгорать от безысходности и боли.
Вечером третьего дня Дима ушёл на ночное дежурство в свою хирургию и я наконец решилась. Я набрала полную раковину горячей воды и приготовила металический скальпель, который нашла у Скворцова в ящике. Взглянув на себя в запотевшее зеркало, я мысленно попращадась с миром и решилась…
Оттого что не ела три дня и от распространяющейся боли, голова вмиг закружилась и я грохнулась на пол, потеряв сознание. Последнее о чём подумала, пока падала, была мысль, что вторую вену я не успела порезать.
Очнулась от резкого запаха нашатыря. Он ударил мне вначале в ноздри, а потом и в глаза. Я дернулась, но была остановлена гневным голосом Димки.
— Лежи, бл***ь, самоубийца недоделанная.
Открыв глаза, я поняла, что лежу на скворцовском диване, а моя левая рука покоиться на животе. При этом она была тщательно перевязана кипельно-белыми бинтами.
— Ну, у тебя точно крыша поехала.
— Ты… ты на дежурство же ушёл, — хрипло сказала я Диме.
— Ушёл, но забыл твой телефон и вернулся. И как вовремя.
Ко всем моим бедам добавилось то, что мой телефон отказывался включаться и Димка решил отдать его в ремонт после дежурства. Вот правда говорят — где тонко там и рвется.
— Знаешь, мне похер, что ты решила на тот свет отойти. Твоя жизнь — распоряжайся ей как хочешь. Но не в моей же хате это делать, неблагодарная ты свинюха. Мне потом от журналюг и от ментов не отвязаться… да и вообще голову включать начинай — ты теперь не у папки за пазухой живешь. Поняла?
Я смогла лишь кивнуть и опустила глаза.
— На смену я сегодня не пойду, уже позвонил сменщику, так, что сегодня ты под моим контролем, а завтра собирайся и проваливай. Мне проблемы не нужны. Да и, как я понял, денег у тебя нет совсем, а мне тебя кормить на свою зарплату медбрата не комильфо, так сказать.
Я задумчиво на него посмотрела, а потом медленно сняла кольцо с руки и передала Диме.
— Я не стану больше это делать. Вот, возьми кольцо и сдай куда нужно, оно с бриллиантами, поэтому должны хорошо за него заплатить.
Скворцов угрюмо буркнул «ладно» и быстро встал с дивана.
— Дим, помнишь ты Олю Савинкину к какой-то родственнице-гадалке водил? Можешь и меня к ней отвести. Мне очень надо.
— Отведу, — тихо ответил он, — только деньги она приличные берёт, хотя если это кольцо действительно стоит нормально, то деньги будут. Ладно. Завтра и пойдем, готовь вопросы.
На следующий день стоя перед Димкиной теткой, я никак не могла собраться с мыслями, а она глаз с меня не сводила. И правда ведьма — всплыли слова Димы у меня в голове.
Глава 28
— Ведьма, ведьма, — с усмешкой сказала Димкина родственница.
— Но как вы…, - запнулась я, — ведь я ничего не говорила… а-а-а, так вы и мысли умеете читать?
Женщина сухо рассеялась, а затем, с улыбкой сказала.
— Уморила ты меня, девка. Мысли я не читаю, а про то, что к ведьме пришли, все вы думаете. Кстати, я никого не разубеждаю в этом.
Вот совсем не зря так про неё думают. Её кабинет располагался в обычной пятиэтажке на первом этаже. Снаружи он ничем не был примечателен, вывески тоже никакой не было. А вот внутри…
Внутри был полумрак — ярко-бордовые шторы полностью закрывали окна и практически не пропускали солнечный свет. В большой комнате стоял столик и массивные кресла вокруг него. Все стены были увешены полками, на которых стояли книги, фигурки животных и людей из различных материалов. Так же на полках лежали многочисленные банки с сушёной травой, мешочки, связки свечей и ещё много всякой всячины.
Сама Димкина тётка была одета в черное бесформенное длинное платье и в темный платок. Она была очень ярко накрашена, а на руках и на шее было множество объёмных украшений. Женщина представилась Галиной и попросила пройти меня в глубь комнаты.
Словно на пружинах, я подошла к столику и села на кресло.
— С чем пришла? — внимательно вглядываясь в моё лицо, спросила Галина.
От волнения у меня язык к нёбу прирос и я запинаясь сказала.
— Понимаете… я… вернее у меня… произошло… и вот…
— Ладно, собирайся с мыслями, а я пока карты раскину.
Я облегчённо вздохнула и стала ждать.
Карты буквально порхали в её руках. Они словно были продолжением ее руки — все движения были быстрыми, уверенными и чёткими.
— Угу, — начала Галина, — села ты на жопу, конкретно, как я посмотрю. Все перья подрастеряла.
Я шумно сглотнула и уставилась на карты.
— Ну, ты
