мало, но они были. А последняя запись касалась инцидента на Ленинградской АЭС, случившейся в тысяча девятьсот семьдесят пятом году. О ней я знал особенно много.
Как-то ознакомившись в архиве с некоторыми подробностями Чернобыльской аварии, я нашел упоминания о подобном инциденте, только в гораздо меньших масштабах. Изучив, я пришел к выводу, что произошедшее на атомной станции, это первый звоночек, который и привел к взрыву в 1986. Там произошло то же самое, что впоследствии определили причиной аварии на Чернобыльской АЭС — конструктивная недоработка реактора РБМК. Но тогда расследование провели, засунули в архив и благополучно забыли аж на одиннадцать лет. Ничего не изменили, ничего не предприняли. Безалаберность или чье-то намеренное решение?
Я досмотрел до конца, закрыл блокнот. Задумался. Кем бы ни был этот таинственный Григорий, он точно не бетонщик. Точнее, может и так, но помимо этого он занимался чем-то еще. Странно.
— Что ты там такое любопытное читаешь? — поинтересовался Виктор, продолжая пить уже остывший чай. — Уже минут двадцать отсутствуешь.
— Да так, попутчик наш кое-что забыл,— я махнул блокнотом перед собой. — Вот, смотрел. Формулы какие-то таблицы. С химией и физикой что-то связано. Ерунда, на самом деле. Ничего не понятно.
— Дай-ка взглянуть, — полковник протянул руку. Я поколебался немного, но отдал ему находку. Несколько минут тот тоже смотрел, хмурился. Потом швырнул его на стол и произнес:
— Чушь какая-то. На фантастику похоже. Может он писатель?
Я не ответил. Пока что никаких выводов я сделать не мог, но честно говоря, поболтать с Григорием, после прочтения его блокнота, я бы сейчас точно не отказался.
— Товарищ полковник...
— Просто Виктор! — напомнил тот. — Я же говорил тебе, что в отставке, так что давай без этой шелухи. И так тридцать два года.
— Вы «Пикник на обочине» читали? — поинтересовался я.
— Нет, не люблю эту фантастическую ерунду, — заявил тот, категорично качнув головой. — Я детективы уважаю, про милицию там, криминалистику.
Дальше я продолжать не стал. Хотел через фантастику немного прощупать почву, узнать его мнение насчет того, что в СССР могут быть аномальные зоны на местах радиационных аварий. Передумал, делу это никак не помогло бы, хотя звучало интересно. В его глазах я был восемнадцатилетним пацаном, который начитавшись фантастики, начал себе что-то представлять. На этом я и собирался выехать.
Взглянул на часы, было почти четыре часа дня, считай скоро вечер. Почувствовал накатившую усталость. Разулся, поставил сапоги рядом. Расстилаться не стал, лег прямо так в форме, вытянувшись во весь рост. Положил свой вещевой мешок под голову — не очень удобно, но вполне себе ничего.
Думал о двух моментах — зачем Григорию, если он конечно, на самом деле Григорий, понадобились такие сведения? И его изменившееся поведение... Что в моих словах ему не понравилось? Я-то знал, что долго энергоблок не простоит, поэтому и упомянул всю станцию. С чего такая реакция? Из общительного и веселого человека, он вдруг резко сник, куда-то вышел. Тому должно быть какое-то объяснение. Жаль только, что узнать у него ничего не получится. Вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся.
Закрыл глаза. Под мерный стук колес сам не заметил, как отключился.
Открыл глаза я уже ночью. Поезд стоял, а снаружи слышался шум, далекий голос диспетчера. Кинул взгляд на соседнее спальное место — Виктора не было. Однако постельное белье расстелено, вещи его сложены в углу. Значит, просто куда-то вышел.
Поднялся, свесил ноги. Хотелось пить.
С собой у меня была фляга. Включил ночник, подхватил фляжку, открутил крышку. Она была доверху заполнена водой. С улыбкой отметил, что на поверхности воды плавает едва заметная серебристая пленка — визитная карточка советских фляг. На качество воды это вроде никак не влияло, но все же вспомнилось из прошлой жизни.
Разом опорожнил наполовину, выглянул в окно.
Судя по всему, мы были в Ростове. Действительно, большая железнодорожная платформа, туда-сюда бегали люди, таскали сумки. Кто-то приезжал, кто-то наоборот собирался уезжать. На часах было десять вечера.
В окне ничего интересного не было, поэтому я прилег обратно, снова закрыл глаза. Лежал так минуты три-четыре, когда неожиданно услышал тихий шум. Приоткрыл глаза и увидел, как медленно и почти бесшумно открылась дверь нашего купе. Сначала я подумал, что это вернулся Виктор, но почти сразу понял, что это не так. Не будет человек так красться к своему спальному месту... Да и по комплекции ночной гость явно не соответствовал, ощутимо проигрывая.
Обычный вор. Схема у них такая была — дерзкая, но очень простая. Чаще всего срабатывала не в купе, а в плацкартах. Хотя, тут зависело от исполнителя, кто как привык.
Худощавый человек, одетый в черный спортивный костюм, медленно вошел внутрь, осмотрелся. Из-за темноты, лица я не разглядел. Некоторое время он таращился на меня, видимо пытался определить, сплю я или нет. Если бы я отреагировал, то просто последовало бы незамедлительное извинение, мол, случайно не в свое купе вошел. Простите, извините.
Затем, убедившись, что его появление никого не возмутило, он тихонько шагнул влево, к спальному месту Виктора, где размещались его личные вещи. Зашуршали вещи. Что-то клацнуло. Послышался скрежет. Не закрытая до конца дверь тихонько отодвинулась и внутрь вошел еще один неизвестный. Они шепотом перекинулись парой фраз. Так их двое, что ли?
Признаюсь, такого поворота я совсем не ожидал. Ни разу не сталкивался с подобными схемами ограблений, хотя был знаком с такими случаями. Нет, конечно, за годы службы у меня было много командировок, в какие только истории я не вляпывался, но чтобы вот так, в поезде — еще нет.
И главное в наглую. Вот же черти.
Радовало одно — оба ночных гостя шуршали сумками, перекидывались между собой отдельными фразами, как будто бы забыли о моем существовании. В момент, когда диспетчер вокзала затеял очередной сеанс громкоговорящей связи, я тихонько приподнялся. Сел.
А затем коротко свистнул.
С интонацией такой, в японско-китайском стиле.
А для общего эффекта добавил:
— Здрасьте, как поживаете?
Оба вора мгновенно прекратили занятие, вскочили. Я собирался объяснить гостям, что их поступок неправильный и вообще, за воровство обычно наказывают. Они засуетились, бросили вещи и рванули обратно в коридор, но неожиданно в проходе нарисовался Виктор, перегородив путь словно бульдозер.
— Не понял! — хмыкнул полковник. Лицо его перекосило от удивления.
Я зажег ночник, стало куда светлее.
В купе было тесно, но я не торопился вмешиваться. Далее получилось совсем весело — один рванул вперед, намереваясь
