вас в первый же вечер выкинул» — глянув на цветы, мысленно ворчит Павел и отворачивается к холодильнику, решая, что стоит приготовить на завтрак.
«И снова… Ревность, Павел, удел влюбленных людей, а ты домовой. Прекращай» — напоминает себе он, выставляя на стол продукты для блинов, однако начать готовить так и не успевает.
Тихий вскрик и последовавшее за ним крепкое словцо застают врасплох. Павел так сжимает пальцы, что яйцо в ладони превращается в жидко-колкое месиво. Он едва успевает выкинуть это безобразие в ведро под мойкой, не обкапав пол, когда снова слышит голос Лины.
— Паш? — тихо зовёт она и он, вымыв руки, спешит в комнату. — Паш, ты не знаешь, почему твой амулет бьёт меня током?.. Я его случайно задела…
Лина оборачивается к нему от открытого ящика стола, где, как он знает, лежит амулет, и непонимающе хмурится, оглядывая комнату.
— Паш?..
— Я здесь, — отзывается он, подходя ближе, и замирает.
— Паш, ты где?..
— Лин? Если это шутка… — он замолкает, всматриваясь в напряжённое бледное лицо. Глаза Лины не смотрят на него, несмотря на то, что он стоит совсем рядом, даже руку далеко тянуть не надо, чтобы коснуться. — Ты меня не видишь?..
— Паш, не смешно… Хватит шутить. Выходи. Я слышала твои шаги.
— Я здесь.
Он касается плеча Лины, пытаясь привлечь внимание, однако она не реагирует, будто и не чувствует вовсе этого прикосновения.
— Паш?..
Лина обводит взглядом комнату, в упор не видя его, а когда Павел закрывает ящик стола, вздрагивает, испуганно оборачиваясь.
«Не видит, — Павлу всё-таки приходится признать страшную правду. — Она меня не видит».
— Паш… Мне страшно… Если ты так пугаешь, то я напугалась. Слышишь?.. Прекращай.
Отступив на шаг, Павел обращается внутрь себя, ища причину происходящего и внезапно действительно находя. Ниточка, что связывала их всё это время, ослабла, истончилась, будто перетерлась и вот-вот порвётся.
Холодные мурашки бегут по его спине вверх, колкой болью концентрируясь где-то в затылке. Лина всё так же смотрит мимо него, а на коже руки, когда она убирает прядку за ухо и рукав пижамы задирается, Павел с ужасом обнаруживает пурпурно-бордовый нитяной браслет, что словно вырастает из-под кожи или наоборот… врастает в неё.
Ещё вчера вечером этой гадости на Лине не было или была, но такая, что он её не заметил.
Ещё вчера всё было нормально…
Глава 8
Она его не видит и не чувствует, только слышит иногда, да и то лишь шаги. Однако, Павел всё равно находит способ связаться.
«Всё будет хорошо» — выводит он обещание чернилами по сероватому бумажному квадратику и оставляет записку на столе.
Лина несмело улыбается, читая, а когда отстраняется, он дописывает:
«Останься сегодня дома, отдохни».
— Хорошо.
Он мягко сжимает пальцы на её плече в попытке приободрить и Лина на мгновение прикрывает глаза, а улыбка её становится шире. Будто она чувствует это прикосновение. Однако Павел знает — это иллюзиям.
«И выкини эти розы, от их запаха голова болит» — черкает он на новом листке, привлекая внимание к сообщению тихим постукиванием по столу.
— Какой запах, Паш? — удивляется Лина, оборачиваясь точно в его сторону и даже смотря в правильном направлении. — Они почти не пахнут. Чтобы почувствовать нужно нос прямо в бутоны сунуть…
Павел хмурится, переваривая услышанное, а потом снова тянется за ручкой, переворачивая листок и черкая:
«Выкинь. Или заверни в пакет и я сам их вынесу».
После слов Лины о том, что цветы не пахнут, ему ещё больше хочется от них избавиться. Ведь он-то чувствует этот приторно-сладковатый запах и исходит тот именно от цветов.
«И расскажи мне о Льве подробней. Замечала ли ты за ним какие-то странности?»
— Паш, прекрати! — Лина недовольно сминает исписанный листок, превращая его в подобие шарика. — Он не виноват в том, что происходит. Просто… Просто что-то происходит, вот и всё.
Павел вздыхает и тянется за новым бумажным квадратиком, когда Лина продолжает, идя на уступки:
— Но цветы я выкину, хорошо. Заверну в пакет и ты вынесешь, и даже открою окно, чтобы точно ушёл тот запах, что ты чувствуешь. А потом полистаю книжки. Может там есть…
Павел всё-таки берёт новый квадратик и выводит: «Разрыв или ослабление связи хозяина и домового».
Прочитав, Лина испуганно смотрит в его сторону и Павел, качнув головой, дописывает:
«Собери цветы в пакет, а пока меня не будет, напиши сокурсникам, пусть пришлют фото лекций, что сегодня были».
— Да знаю я! — возмущается Лина, комкая и этот листочек, прежде чем сбежать на кухню.
Несмотря на ситуацию, Павел улыбается ей вслед.
* * *
Когда всё ещё бледная и ослабленная Лина выбирается в магазин, Павел боится, что она не вернётся, что она не сдержит обещания и уйдёт, оставив его привязанным к этим стенам. Оставив его одного. Поэтому он сидит на подоконнике всё то время, пока её нет, однако на этот раз выискивает в выделенном снегом дворе одну единственную фигурку и сердце радостно сжимается, когда наконец-то находит.
Лина медленно бредёт по заснеженной тропке, придерживая за лямки рюкзак на спине и задрав голову к окнам. Павел следит за её приближением, вглядываясь в чуть порозовевшее и будто бы ожившее от мороза лицо, и спрыгивает с подоконника, как только хлопает подъездная дверь.
Форму он меняет уже на полпути к прихожей.
Если бы амулет выпускал его, как и раньше, Павел непременно встретил бы Лину у подъезда или сам бы сходил в магазин вместо неё. Однако, то, что было доступно ещё сутки назад сейчас невозможно. Он даже переступить порог квартиры не может.
Павел поводит плечами, глядя на дверь. Он прекрасно помнит, как врезался в невидимую стену, когда собирался выйти. Проход был, глазами Павел его прекрасно видел, однако раз за разом натыкался на преграду, а ладони нащупывали твёрдость вместо пустоты.
— Я вернулась, Паш, — тихо зовёт Лина,
