никаких следов. Она была безупречна, как всегда.
Моя проводница прочистила горло, и я опустил руки от глаз.
— Могу я вам что-нибудь предложить, сэр? Может быть, что-нибудь от головной боли?
Моя голова. Мое сердце. Все это было в полном беспорядке, который не могли исправить никакие таблетки. Было только одно лекарство.
— Скажи пилоту, что планы изменились. Мы летим в Айелсвик.
* * *
Двенадцать часов прошли мучительно медленно. Я не мог спать, не мог есть. Весь полет я только и делал, что думал о ней, о том, через что она прошла, о мальчике.
Сколько ему было лет?
Была ли у него ее улыбка?
Как она его назвала?
Когда мой самолет приземлился в Айелсвике, было уже два часа ночи, и я снял номер в местной гостинице — той самой, в которой всегда останавливался, — а потом еще четыре часа смотрел в потолок.
— Доброе утро, мистер Ван Дорен, — сказала женщина, которую я знал как Имоджен, когда я вошел в комнату для завтрака.
— Доброе утро, — я поднял руку, когда она взяла кружку с одного из пустых столов. — Я возьму это с собой.
Она наполнила пенопластовую чашку горячим чаем, одарила меня доброй улыбкой и выпроводила за дверь.
Когда я наконец добрался до дворца, я нашел Сэди возле западного входа. Во дворе рядом с ней сквозь густую зеленую траву пробивались пятна цветов. Утреннее солнце отражалось от ее светлых волос. Светло-голубое платье облегало ее изгибы. Это было обычное платье, длиной до колена, с короткими рукавами и подходящим голубым поясом на талии. Оно должно было быть простым, но это было не так. Не на ней. Она разговаривала с девушкой помоложе, может быть, лет двадцати. Ее улыбка была оживленной, а потом она откинула голову назад и рассмеялась. Боже, это было прекрасно. Она была незапятнанной и настоящей. Она напомнила мне о Сэди, в которую я влюбился.
Обещаю, я помогу тебе найти ее снова, — тихо поклялся я разбитой королеве.
Я посмотрел на двух женщин, и мое сердце остановилось. Во рту пересохло, а по позвоночнику, несмотря на полуденное солнце, пробежал холодок. На круговой дорожке был припаркован белый фургон с синей эмблемой Роял Стандарт.
Я уже видел этот фургон раньше. Мне не нужны были записи камер наблюдения Лео, чтобы понять, что это тот же фургон, та же эмблема. И он был здесь, во дворце.
Мое сердце билось о ребра. Мои шаги были длинными и быстрыми. Ужас и страх толкали меня вперед.
Этот визит был незапланированным. Никто не знал, что я буду здесь прямо сейчас. Я даже не сказала Каспиану. Все знали, что Уинстон был госпитализирован. Это означало, что кто бы ни был в том фургоне, он приехал за Сэди.
Я схватил ее. Обхватил ее тело руками, поднял и побежал с ней, не останавливаясь, пока мы не оказались внутри дворца.
Ее руки были на моей груди, она толкалась и толкалась. Она отстранилась от моего тела. Ее глаза были полны ярости, а грудь вздымалась. Я все еще переваривал последние тридцать секунд — да что там, последние тринадцать часов, — когда Сэди что-то сказала. Я понятия не имел, что именно. Я услышал только ее голос, пробившийся сквозь пульс, бьющийся в моих ушах.
— Какого черта, Грей? Что все это значит?
Я повернулся к ней лицом, сглатывая. Как я мог это объяснить? Они собирались убить тебя, — не похоже, что это правильные слова для человека, который понятия не имеет, кто они такие.
Она бросилась обратно за дверь.
Я побежал за ней, остановился — дыхание замерло, сердце замерло — и увидел, как она машет на прощание девушке, с которой разговаривала раньше. Девушка забралась в фургон, и тот уехал.
Солнце все еще светило. Птицы все еще пели. Не было ни вспышки огня, ни выстрела, прозвучавшего в воздухе.
Ничего не произошло.
Сэди все еще была здесь.
Мы оба были все еще здесь.
— Кто это был? — спросил я, мой голос был тверд как камень. Мое сердце бешено колотилось в груди, пока я ждал ее ответа.
— Прачечная, — сказала она, как будто в моем вопросе не было тяжести смерти. — Они приходят раз в неделю за полотенцами и простынями. А что?
Потому что кто-то в таком же фургоне, как этот, убил Лиама.
— Где вы их нашли?
— Уинстон нанял их. Я просто вмешиваюсь, когда пятно не выводится, — она улыбнулась, но слабо. Она боялась меня.
А почему бы и нет? В ее глазах я вел себя так, будто мне место в психиатрической больнице рядом с Уинстоном.
— Что только что произошло? Что это было? — тихо спросила она, морща брови.
Она хотела получить ответы, и она их заслужила. Но эти ответы не имели значения. Уже нет. Это была ложная тревога. Она была в безопасности. Я все ей объясню. Со временем. Сейчас мне нужны были ответы на свои вопросы.
Я выпрямился.
— Скажи мне, кто они, и я убью их. Я убью их всех.
Ее лицо опустилось, и воздух между нами изменился. Он сгустился.
— Это всего лишь прачечная, Грей.
— Я говорю не о них.
Она отвернулась. Я чертовски ненавидел это. Мне не нужен был ее позор. Ни в чем из этого не было ее вины.
— Я никогда не видела их лиц.
За последние двенадцать лет не проходило и дня, чтобы я не думал о той ночи на мой девятнадцатый день рождения, чтобы я не жалел, что взял ее с собой в лес. Мне было интересно, как бы все изменилось, если бы я не был так беспечен с ней. Была бы она тогда в безопасности? Смог бы я избежать тюрьмы? Были бы живы мои родители? По ночам, в тишине и темноте, призраки моих решений преследовали меня. Демоны того, что я сделал или не сделал, проникали внутрь меня и горели в моей крови. Я не был хорошим человеком. Но я хотел быть хорошим для нее.
Я хотел все исправить.
Мне нужно было это исправить.
Она заслуживала счастья. Даже если это было не со мной.
— Теперь все кончено. Никто и никогда больше не причинит тебе боль.
Она подняла взгляд, в котором была темная смесь боли и гнева.
— Не давай обещаний, которые тебе не суждено выполнить.
Ей было больно. Я заслужил это.
— Ты мне не доверяешь.
Сэди напряглась и огляделась. Я чертовски ненавидел это. Ненавидел этот далекий взгляд в ее глазах. Ненавидел расстояние между нами.
Я погладил ее по
