- Где папа? - спросило мое маленькое солнышко с таким видом, будто я лично лишила Эда жизни и прикопала на лужайке возле дома.
- У него командировка. Важная. Он вчера тебе об этом говорил.
Чтобы не придумывать сказки, можно было отвлечь дочку чем-нибудь вкусным. В одном из шкафчиков на кухне всегда имелся стратегический запал «волшебных» печенек или «магических» фруктовых пюре в ярких тюбиках. Только судя по перепачканному личику, в чудеса няня сегодня уже играла.
- А папа скоро приедет? - допрос с пристрастием продолжился.
- Как только сможет разобраться со своей работой, так сразу и вернется.
Я выдавила из себя улыбку.
- И папа больше не уедет, - уже без вопросительной интонации, словно ставила в известность, произнесла дочь.
- Папа... Я очень надеюсь, что он хорошо сделает свою работу. И после этого ему не придется никуда уезжать надолго.
Вряд ли в два года малышка могла понимать смысл моих фраз. Я и сама с трудом составляла слова в предложения. Но и одной растерянной женщины в доме нам было достаточно.
Куда бы не завёл меня мой эксперимент по перевоспитанию Басманского, нашим детям не нужны были лишние тревоги.
Ещё до свадьбы мы договорились с Эдом, что будем разговаривать с мальчишками прямо, без сюсюканья и лжи. Даньке, который в три года впервые встретил отца, это было важно. Кир, не знавший, что такое материнская забота, нуждался в честных ответах не меньше брата.
Они буквально впитывали каждое слово и менялись. Становились спокойнее, счастливее... А когда появилась Соня, мы просто не стали ничего менять. Любили это маленькое чудо всей душой. Объясняли все, как есть. Словно взрослой.
Даже фантазировать не хотелось, как бы я лгала ей об отце. В голове не укладывалось, что моё блондинистое счастье могло лишиться любимого папы и мне пришлось бы выдумывать этому объяснение.
«Разводятся же как-то другие», - подсказывал бессердечный внутренний голос. Но что-то другое глубоко-глубоко в душе шептало: «Нет».
До сегодняшней ночи я едва улавливала этот шепот. Сомнения в муже не давали услышать саму себя. Огородное чучело с табличкой «Развод» периодически мелькало в подсознании, мешая спать и спокойно делать привычные дела.
Теперь меня будто в защитный кокон обернули. Эмоции ещё раскачивались маятником от злости к радости. Но не так остро, не до боли.
Лиза, конечно, списала бы все на лечебную силу хорошего секса. У нее нашлись бы и научные теории и подходящие случаи из практики. Но я даже не задумывалась ни о чем.
Дочка, будто готовилась стать прокурором, все спрашивала и спрашивала об отце. Иногда сама отвечала на свои вопросы. А я...
Под ор мальчишек, под тарахтение несчастных роботов и свист чайника я четко поняла, что уже жду новую встречу. Совсем как в наши безумные первые дни вместе. И постоянно оглядываюсь на телефон.
Глава 8. Все приличные люди делают это
Мужчины на генетическом уровне не любят балет,
потому что в жизни женщины
должен быть лишь один самец в трико.
Энциклопедия мужской мудрости
Эд.
Я, конечно же, слышал о существовании женщин-динамо. За особые заслуги Лена даже пару раз устраивала мне показательные бойкоты с выселением на диван. Но сегодняшний облом был гораздо хлеще, чем недавний удар серпом по яйцам в отеле.
Доктора-мать-её-Лизу хотелось малость придушить за такое участие в судьбе любимой клиентки.
Нет, я верил, что существует женская дружба, солидарность фемок* и бабское боевое братство (которое сестринство).
Каких только чудес на свете не бывает! Но в упор не мог понять, как женщина, еще минуту назад согласная на все, могла так резко поменять свое настроение.
Полярность вместо «плюса» стала «минусом» быстрее, чем я брюки застегнул.
Проклятие! Даже крикнуть своей дикой газели вслед ничего не успел! Из-за мыслей о сырниках во рту собрался целый литр слюны, а в черепушке одни маты: «Что за х...?», «Реально, б...?» и другие.
Как последний лох смотрел на закрывающиеся двери лифта и наотрез, совсем, категорически отказывался признавать, что меня снова прокатили.
Это было сурово!
Это был реальный трындец!
Уровень женского коварства и мстительности шкалил.
Злой как черт, я с трудом удержался от звонка драгоценной Елизавете Ивановне. И с еще большим трудом заставил себя развернуться на полпути в ее клинику.
Лаевскому, к сожалению, повезло меньше. Сорвать злость на подчиненных в субботу утром не получилось бы даже при большом желании. А у друга и его дивана выходных не было.
***
Жена Никиты встретила меня без особой радости.
- Басманский, слушай, может тебе какого-то другого адвоката поискать? В Питере их много. Хочешь, я лично займусь поисками?
Словно в гости пожаловал наряд СОБРа с автоматами наперевес, она отступила в сторону, но взглядом прирезала меня и повесила раза два или три.
- Мы можем одолжить дяде деньги на квартиру!
С детской копилкой в руках рядом с мамой возникли близнецы. Они были младше моих мальчишек, но, похоже, адвокатско-еврейские гены папаши уже дали о себе знать.
- Боюсь, мои хорошие, копилка дяде не поможет. Жилье он и без ваших денежек найдёт, а вот папин мозг и мамины нервы можно раздобыть только здесь.
Добрая мамаша обняла своих оборзевших спиногрызов и ласково развернула их на сто восемьдесят градусов.
Такой радушный прием после побега любимой жены сшибал с ног. Всего за одно утро я из лоха превратился в лузера.
Перспектива переквалификации в бомжа одиноким парусом белела на горизонте. Более эпическое падение и представить было сложно. Хоть и в самом деле развернись да уйди.
Так бы, наверное, я и поступил. Но в последний момент отец семейства все же решил выглянуть в коридор и спасти самого ценного клиента от своего серпентария.
- Быстро ты. – Он окинул меня придирчивым взглядом с ног до головы. – У Ленки совсем совести нет. Мы на утро эвакуацию на дачу наметили. С ночевкой. До понедельника. Думали, успеем...
