словам Стефи. Когда в теории вопрос был решен, тут же встал вопрос практики. Что подруга подразумевала под словами «сделать шаг навстречу»? Светлая к нему совершенно не стремилась и вряд ли была рада общению с ним. Наверняка по ночам молилась своему покровителю, чтобы тот спас ее душу из плена Тьмы — Вадериону уже доводилось общаться со светлыми.
Ноги сами принесли его к двери, ведущей в сад. Что ж, как и всегда, следовало пройти сначала по простому пути.
В этот раз он намного быстрее нашел Элиэн. Она вновь сидела на скамейке с книгой, только в этот раз куталась в теплый плащ. Учитывая, что над Меладой еще даже не пролились первые осенние дожди, то выглядела светлая странно. И все же кое-что привлекло взгляд Вадериона: по крайней мере, эта деталь положительно характеризовала ее в глазах темного эльфа — она читала. Для женщины это была редкость.
— Что за книга? — с места в море начал Вадерион, опускаясь рядом на скамью. Вместо нормального ответа Элиэн повернула ему корешок книги, чтобы он прочитал название. Такого разочарования он давно не испытывал.
— Любовный роман? — не скрывая насмешки, уточнил Вадерион. И вот это она читает? — А что-нибудь более умное?
— Кому. Чего. Не хватает, — рвано, но на одном дыхании произнесла Элиэн, возвращаясь к книге. Желание сломать ей шею усилилось. Как же давно он не видел этого презрение во взгляде светлых эльфов и паладинов. Голубые глаза сейчас смотрели также холодно.
— А тебе не хватает любви? — не скрывая своего презрения к светлой, поинтересовался Вадерион, ожидая яростной атаки. Но вместо этого эльфийка вдруг подняла взгляд к пасмурному небу, зажмурилась и мечтательно произнесла:
— Любви. Романтики.
Вадерион все же не удержался и презрительно усмехнулся, а потом встал и направился обратно к замку. Так бесполезно он еще не тратил целых полчаса своего драгоценного времени.
«Только ради тебя, Стефи», — пообещал Вадерион, планируя что-нибудь романтичное для собственной, прости Тьма, супруги. Раз ей этого так не хватает.
Он бы никогда в жизни не признался никому — а в первую очередь самому себе, — что его задели слова Элиэн: что он, как мужчина, не смог подарить ей любовь. Впервые, наверное, женщина была недовольна им, и еще не осознавая этого разумом, Вадерион стремился доказать, что она жестоко ошибается.
Он долго думал над тем, что устроить. Как-то у него не было опыта покорение сердец трепетных девиц: обычно те сами вешались ему на шею. Корона Императора обеспечивала Вадериону всеобщую женскую любовь, ему стоило только поманить пальцем, и любая темная эльфийка, вампирша, оборотень или чернокнижница падали к его ногам. Правда, у этого была и обратная сторона — в нем видели лишь Императора, добычу. В конце концов, ему надоела эта вереница хищниц, чьи фальшивые стоны раздавались в его спальне, и последние века он предпочитал расслабляться в обществе шлюх: те хотя бы честно продавали свои тела.
Так что идей чего-нибудь романтичного, прости его еще раз Тьма, он не имел. Однако Вадерион не стал бы Темным Императором, если бы не умел делать невозможное. Так что спросив у всезнающего Шэда адрес лучшей в Меладе цветочной лавки, он всего лишь отправил секретаря за подарком для своей «благоверной» (третий раз прости его Тьма!).
Если бы кто-нибудь увидел, чем занимается Император ночью в спальне супруги, то точно бы долго смеялся. По крайней мере, так думал Вадерион, раскладывая по кровати вокруг спящей Элиэн белые розы. Таким идиотом дроу себя давно не чувствовал и проклинал самой грязной руганью Стефалии, надававшей ему советов, и себя, начавшего этим советам следовать. Пообещав себе, что если его не устроит реакция Элиэн, он больше даже не задумается об удобстве супруги, Вадерион покинул ее спальню и отправился решать ту гору дел, которая никогда не уменьшалась. Это только светлые считают, что Темный Император лишь сидит на троне и творит зло. Вот Вадерион знал, что он впахивает похлеще орка-крестьянина — причем выражаясь именно такими жаргонными словами.
* * *
Ночь для Элиэн оставалось временем кошмаров, но сегодняшний был непохож на предыдущие. Ей снилось, что она задыхается, словно кто-то зажал ей рот и нос рукой, а теперь она барахтается в этом море боли, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха. Руки обжигали горячие волны, а разум постепенно покидал ее, пока она наконец не проснулась. Первое, что она осознала — она не может дышать. А потом громко чихнула, размазывая слезы и сопли по лицу. Даже со сна она легко узнала симптомы и, пытаясь на ощупь добраться до комода, в котором хранила привезенные из дома запасы. Если она не поспешит, то скоро задохнется. Однако постель никак не заканчивалась, к тому же руки, а теперь и колени продолжало обжигать. С грохотом свалившись с кровати, Элиэн все же добралась до комода и нащупала среди белья и свертков нужный пузырек.
Минута, две, три — только спустя полчаса она окончательно пришла в себя. Глаза перестали слезиться, а нос задышал, хотя она все еще продолжала чихать. Когда разум и чувства пришли в норму, Элиэн задумалась о том, как такое могло произойти: Жерис ясно сказал, что в саду нет никаких роз, в том числе белых, на которые у нее с рождения была страшная аллергия. Однако сейчас… Взгляд эльфийки уперся в кровать: вся постель была усыпана белыми розами. Элиэн посмотрела на свои руки и ноги, покрытые мелкими царапинами, которые оставили шипы этих мерзких цветов. В голове принцессы зажегся огонь злости. Сколько раз братья, зная о слабости сестры, устраивали ей, как они называли, веселые розыгрыши: подсыпали в чай пыльцу или прятали в складках платьев лепестки. А потом смеялись над плачущей и кашляющей Элиэн. Эти мгновения унижений тут же встали перед ее глазами.
Шагом генерала, готового к сражению, она быстро поднялась и направилась в гардеробную. Приведя себя в порядок за жалкие пять минут и доказав всему миру, что если женщина захочет, она может собраться практически мгновенно, Элиэн вышла из покоев. По-видимому, она была достаточно убедительна, потому что служанки раскололись за пару фраз, поведав ей, кто устроил цветочную диверсию. Под ошарашенными взглядами дроу Элиэн вернулась в спальню, где долго и старательно, не обращая внимания на боль в исколотых ладонях, оборвала все бутоны. Собрав в охапку покрытые шипами стебли, она покинула покои, напоследок бросив служанкам:
— Выкинуть все цветы, вымыть пол, поменять белье и проветрить комнаты. Быстро.
Она уже не видела, как темные эльфийки так и не перестав удивленно переглядываться,
