взаимной любви. И нам было весело и радостно вместе, а это главное.
Мы чуток загулялись и поспешили в Гробницу. Спустились в нулевой отсек или же в ,фундамент” Перекрестка. Центр оказался забит донельзя. Видимо, происходит какое-то глобальное мероприятие или очередной праздник у одной из рас. Толпа инопришеленцев не давала проход, заслонив все подступы к лифту. Пришлось применить грубую силу, иначе бы эта куча межгалактических душ не сдвинулась с места. Под радостные крики ругательств мы с Айрой кое-как протиснулись в одну из щелей. Сказать честно, за эти пять секунд, окутанных недовольным взглядом, мы успели соскучиться по просторам живого Перекрестка. Чуть ли не летя, моя спутница вместе со мной добралась до ,,Парадных дверей”. Приложили руки в правильные выемки: Айра- в проем для путеводителей, я- в проем для призрака. Получив отпечатки наших рук, огромная расписная дверь багрово-красного цвета с устрашающим скрипом открылась, однако слышали только мы, потому что в масштабах Перекрестка он ничтожно тих. Не дожидаясь полного отворения, я и Айра помчались по коридорам, минуя ,,Принимательный пункт”. Мы обгоняли редких призраков со своими путеводителями, которые не спешили так, как мы. Резкий поворот налево. Продолжая быструю ходьбу, ведь эхо в этих пустых и одиноких коридорах довольно мощное и громкое, что раздражает тех, кто мирно занимается своей работой за пределами Перекрестка. Белые ровные стены, где тонкой полоской ярко-желтого света лампы направляют нас в глубины лабиринта. Еще один поворот налево. Мы знали, куда идем, да и путь было несложный: прямо, налево, прямо, налево, направо. Недолго мы шли и свернули направо. Коснулись своими ладонями нужных углублений. Дверь открылась. Мы вошли в Гробницу. Вид на бесконечные ряды ,,Духов” нам преграждал слепой робот. Он протягивал нам специальную сенсорную панель, на которой была написано место рождение. Ничего больше. Айра взяла из холодных рук слуги панель. Прочитав, она вручила мне информацию, напечатанную на гаджете, где говорилось:
,,Точка рождения:
Галактика- Нерапотность.
Рукав Третьего Природнялоса Сортидничего Крулуса
Система- Анолиг
Планета- Ли-лафонд
Вид рожденного существа: лимфаст
Имя: Лимфембер
Фамилия: Свинтерисмус
Прогноз жизни: богатая и роскошная. Следовательно, уровень жизни- высокий.
Дата рождения:7.08. 2457 (По общепринятому Восточному календарю Дюртеняса)
Дата смерти: неизвестно.
21512510-1619201131619301916319614156141516416
Удачи”
Снова какая-то ошибка.
Я вернул сенсорную панель роботу и сказал Айре:
–Пойдем?
–Пойдем,– грустно ответила она.
Мы пошли. Сквозь бесконечные ряды ,,Духов”. 319, 320… 321. Мы остановились возле моей капсулы. На табличке чуть ниже красовалось мое имя: ,,Аб”. Коснувшись невидимой панели, я дал аппарату понять, что владелец готов к пересадке. ,,Дух” услышал меня и медленно поднял свою крышу. С виду казалось, что внутри- беспросветная тьма, которая унесет тебя в никуда, она поглотит любого, кто ляжет в нее. Я так и сделал. Лег на мягкую, темную поверхность. Сверху на меня смотрело прекрасное лицо Айры. Девушка сказала: ,,Я жду”. Крышка закрылась. Мрак окутал тесное пространство ,,Духа”. Глаза закрылись, и я отключил свой мозг и разум. Покинул Рай и начал переселение.
Осознание трагедии.
Глава 6
Сознание уходило. Я засыпал. Туман окутал мою бренную голову. Мрак, царивший вокруг тела моего, просочился в меня, поедая и выгоняя все светлые пятна души. Черная мгла исчезала со всем, чего коснется. Но она не умирала- нет- она заимствовала оболочку для своих целей. Облако таинственной тьмы- эгоист, которому плевать, что ты хочешь, чего ты желаешь. Мгла не думает, все ее действия рефлекторны. Только после того, как тьма обретет оболочку, она обретает сознание и начинает действовать непредсказуемо и осмысленно.
До недавнего времени все, что было связано с темной материей, являлось чем-то непонятным и неизвестным. Но ученые смогли покорить и это таинственное существо, используя гордую и независимую мглу в своих целях. Так, например, густой и черный туман мрака применяется в конструкции ,,Духа”. Роль ничего в машине- ускорение затуманивания разума призрака. Этот процесс помогал переселенцам, как нам говорили: ,,Избежать мучительной боли при отрывании души от тела”.
И я чувствовал, как засыпал. И уснул, ожидая чего-то нового от себя…
Но полностью погрузиться в забвение у меня никак не выходило. Я знал, что не сплю. Глаза открывать не хочется. Боюсь ослепнуть. Странно. Обыкновенно процесс затуманивания проходил быстро и незаметно, сколько я себя помню. Я просто смирно лежал, тихо паникуя у себя в голове.
Меня всего окатил водой. Резко. Даже очень резко и неожиданно. Настолько неожиданно, что я не сразу понял, что именно влага окружила всего меня. Глаза открыть я уже просто не мог: давления водяного инкубатора (так я от паники назвал место, где находился) просто не позволяло двинуться. Уши слышали лишь мое быстрое сердцебиение, которое и согревало меня в холодной жидкости. Я был словно в невесомости: не чувствую, что нахожусь под водой, а будто бы медленно летаю на месте, словно одинокий космонавт, потерявший свой корабль и ожидающий своей смерти, смиренно крутясь и порхая в бесконечном и темном космосе, не имеющем горизонта своего звездного полотна. Дышать не мог. Да и как-то не чувствовалось нехватки кислорода. Да и зачем мне дышать? Моя голова забита чем-то хрупким и полужидким. Если кто и смотрел на летящего непонятного куда меня, то я их не видел и не слышал. Я был один. Наедине с самим собой и своими думами, которым было лень даже крутиться у меня в голове. Я не чувствовал ничего кроме влаги, прохладной и сырой.
Но мое блаженство не продлилось долго. Что-то схватило меня за голову, от чего мое сердце на миг ускорилось, заставив все во мне подпрыгнуть от испуга. Медленно толстые щупальца стали куда-то тащить меня. Я скользил по неровным, противным и мягким поверхностям. Моя голова уперлась в узкий проход, через который меня пытались протиснуть. Голова перестала ощущать влагу. Уши вмиг потеряли сердцебиение. Все наполнилось ужасным криком, полным невыносимой боли и страдания. Яркий свет слепил даже закрытые глаза. Я инстинктивно открыл мокрые и тяжелые веки, и меня ослепило еще больше, отчего я закричал. Больше не от боли, а от потери сладкого спокойствия, с которым нашли общий язык. Я пытался сказать, мол, верните меня в то прекрасное одиночество, чего вам стоит, но вместо отчетливых слов изо рта моего вырывался истеричный плач, а вместе с ним и проливные слезы. И это сметило меня. Меня кто-то или что-то очень сильное подняло вверх, а с моим немалым весом это довольно сложно. Это было страшно и непонятно, и теперь мой крик был оправдан страхом. Глаза постепенно привыкали к острому свету, и первым, что я
