Квадроцикл она не брала — ставить на место его не пришлось. К ноге подбежала маленькая Беретта, дочь Берты, лизнула лодыжку. Щенок хотел приласкаться, но Майя лишь ускорила шаг. Не в настроении она. Переоденется сейчас и завалится на кровать, будет лежать до вечера и смотреть в потолок. А там и на дискотеку можно. Только не охота. Ничего не хочется! И свадьбы тоже! Успеет отец в неделю уложиться, хорошо, а если нет, то пусть все идет к черту!
— Фомин все про меня знает, — донесся из кухни голос.
Майя прошла бы мимо, говори отец о Семене, например, но речь шла о Фомине, как тут не остановиться?
— Он тебе что-нибудь говорил? — спросила мама.
Майя тихонько подошла к двери в комнату, которая отделяла ее от кухни. Родители говорили не громко, но голоса их хорошо слышны. Майя не брала квадроцикл, не слышали они, как она подъехала к дому, думают, что нет ее здесь.
— Запнулся он, когда назвал меня гражданином Тумановым. Не зря он в Москву ездил… И бутылка эта, как я мог ее оставить?…
— Успокойся, все в порядке.
— Да нет, не в порядке… Нашли меня, понимаешь, нашли.
— Кто нашел?
— А это у Фомина спросить надо. Как он появился, так и стали происходить странные вещи. Может быть, он и убил Берту.
— Фомин?
— А откуда он к нам свалился? Из Москвы! И вчера в Москву ездил. Все, что узнал про нас, рассказал… Уезжать нам нужно, уезжать.
— Шутишь? Сорваться и уехать?
— Ну, деньги у нас есть. А Майку на хозяйстве оставим. Будут здесь с Семеном жить. Егорку с Витькой заберем… Хорошо, что свадьба через неделю. Очень хорошо.
— Что же хорошего? Майка в Фомина твоего втрескалась, назло ему замуж выходит. Не думала, что у нас такая глупая дочь!
Майя возмущенно захлопала глазами, слушая маму. Но в то же время с ней можно согласиться.
— Есть в кого.
— Это ты о чем?
— А кто в меня втрескался? Бегала за мной как хвостик.
— Ой да ладно!..
— Теперь я за тобой бегаю! — послышался шум, похоже, отец сгреб маму в охапку и усадил на стиральную машинку.
— Эй, ты чего?
— А того!
Майя хотела было заявить о себе, чтобы остановить расшалившихся родителей, но, подумав, решила тихонько уйти. В конце концов, они тоже люди и тоже имеют право на радости жизни.
Поднимаясь по лестнице, Майя думала о том, что мама, оказывается, тоже бегала за отцом, как она за Фоминым. И в итоге стала его женой. Может, и ее дело не совсем безнадежное? Может, ну ее к черту эту свадьбу?
Но если она не выйдет замуж за Семена, на кого родители оставят свой дом? Майя ошеломленно замерла у двери в свою комнату. И почему это им нужно куда-то уезжать? И какую беду мог принести с собой из Москвы Фомин?…
Глава 8
В памяти Глеба, словно фотография, намертво запечатлелся образ Леры. Он видел ее перед собой в одной и той же позе. Она стоит, о чем-то думая, нежная и красивая, пышная круглая стрижка, густые светло-русые волосы, нереально яркие и глубокие глаза, чувственный рот, изящная шея, точеные плечи. Платье на Лере дешевое, но сидит на ней превосходно, открывая красивые плечи; кожа нежная, гладкая как шелк… Глеб не просто влюбился в этот образ, он тупо сходил по нему с ума. И ничего не мог с собой поделать.
Сейчас Лера стояла перед ним в медицинской шапочке, белоснежный халат на ней. Маска стянута на подбородок, шея закрыта, и халат, но все равно вбитый в сознание образ Леры в недорогом платье не разрушить. Впрочем, Лера в любой одежде, в любом состоянии — верх совершенства. И Глеб реально сойдет с ума, если не заполучит ее. Но, проклятие, она любит своего Фомина. Мало того, она спала с ним совсем недавно. Гаденыш мял, терзал ее прекрасное тело, эта мысль и злила, и бесила. Глеб совершенно не мог сосредоточиться на работе, все мысли нацелены только на возмездие. Фомин должен исчезнуть, и точка.
— Глеб Станиславович, ну вы сами подумайте, какой между нами может быть договор? Крепостное право давно уже отменено, мы свободные люди.
Злилась и Лера, но при этом она так мило и нежно улыбалась, причем без всякого ехидства и прочих колкостей. Но если она вдруг забьется в истерике, Глеб все равно будет любоваться ею.
— Дело не в крепостном праве, дело в законе. Нельзя преступать закон.
— Ну конечно, — вздохнула Лера и повернулась к окну.
И так невыносимо захотелось обнять ее, прижать к себе. Но нельзя. За решетку ее он отправить мог, а взять силой — нет. Да и в камере в свое время ей созданы были тепличные условия. Может, потому и не проняло ее, и сейчас она не сдается.
— Это я не о тебе.
Лера резко повернулась к нему, но для огненного взгляда ей не хватило внутренней злости. Она же ангел, в ней нет ничего темного. Это Глеб демон. Да, это Лера и проклятый Фомин заставили его почувствовать себя бесом. Они во всем виноваты!
— Родиона уже и без того понизили в звании!
— Капитан Фомин занимается незаконной торговлей наркотиками. Так что за дело понизили! — хищно усмехнулся Глеб.
Отец у него на самой вершине социальной пирамиды, у него деньги, власть, могущество, за отцом Глеб как за каменной стеной. Он не привык ни в чем себе отказывать, но сейчас готов был подвергнуть себя любым лишениям, лишь бы заполучить Леру.
— Какой еще торговлей? — испугалась молодая женщина.
— Это очень серьезная статья Уголовного кодекса.
— Я бы сказала, что вы, Глеб Станиславович, полное ничтожество.
— Ну так скажи! — скривился Варшавин.
— Я уже сказала.
— Но Фомина своего не спасла. И его посадят. Надолго посадят! Тебя-то я вытащил, а его и не подумаю.
— Вы так уверены в своем всемогуществе?
— На карту поставлена ты, я готов на все.
— И что я должна сделать?
— Выйти за меня замуж.
— И все? — усмехнулась Лера.
— И Фомин будет спокойно служить себе дальше. Ему вернут звание, назначат начальником районной полиции, там, на Дону.
— А если не выйду?
— Я его уничтожу. Поверь, для того чтобы его погубить, у меня уже все готово.
— Я верю. Но я не могу… Я не могу быть женой ничтожества.
Лера вдруг повела плечом, как будто собираясь влепить Глебу пощечину, и он отшатнулся. Она разгадала причину его маневра и усмехнулась — не зло, но
