жаренные на масле овощи, блюдо кавказской кухни), ожидающем его на плите летней кухни во дворе их большого дома, не давали ему грустить. Надо просто переждать еще немного, и дождь прекратится. Не будет же он идти вечно?!
Ливень хлестал по лобовому стеклу так, что казалось, сейчас выбьет его и затопит салон вместе с веселым хозяином. Арсен видел по новостям, как где-то, ближе к морю, бурные потоки воды уносили легковушки, грузовики и даже целые дома. Но его это не волновало – он знал город и весь район как свои пять пальцев. И понимал, куда можно заехать и где удастся проскочить мимо созданных природой и человеком ловушек. И поэтому выбрал местом своего базирования площадку перед домом культуры. От его места на парковке рядом с большим сетевым магазином до реки Пшеха было далеко и высоко. Здесь точно не зальет. Оставалось сидеть и ждать вызова. В таком кошмаре всего пара поездок обеспечат Арсена едой и бензином, и еще на квартиру останется, дай бог…
Именно так рассуждал незадачливый, но вполне практичный таксист, когда зазвонил его телефон.
«Вот она, денежка моя!» – Почти радостный Арсен подхватил свой старенький смартфон в хорошо потертом кожаном чехле. Глядя на светящийся голубоватым светом экран, он воодушевился еще больше. Звонил тот, кому таксист был рад всегда.
– Алло, Арсен!
– Да, майор! Слушаю тебя! – Веселые нотки в голосе неунывающего таксиста должны были расположить собеседника к приятному разговору.
– Ты за баранкой? – Симонов не торопился поддержать настрой друга. У него оставалось мало времени для решения проблемы другого своего товарища.
– Конечно! Арсен всегда за баранкой! Кто еще будет работать в этом несчастном городе?!
– Это хорошо! Съезди сейчас на Удальцова за баб Маней. Дорога открыта, не знаешь?
– Допустим, открыта. – Арсен настороженно выпрямился в своем кресле. – А зачем мне к ней ехать, Миша?
– Заберешь ее и отправишься в кафе на площадь к дочери Василича. Вытащите оттуда Федора и отвезете домой. Ирка, дочь Василича, тебе поможет. Арсен, сделай это по-быстрому! Туда патруль едет. Еще нарвутся на него в неудачный момент…
Арсен громко засопел в свой старенький смартфон. Михаил знал этот звук. Он означал, что друг детства начинал волноваться.
– Миша, для тебя, ты знаешь, что хочешь сделаю! Хочешь, в Краснодар прямо сейчас поеду, у брата в ресторане жингялов-хац (прим. автора – блюдо армянской кухни, смесь семи сортов зелени, запеченная в тонком бездрожжевом тесте) возьму и за два часа назад приеду? Еще теплый будет, вместе поедим и маминым таном запьем. Прямо сейчас! Но! За этим уродом я не поеду, Миша! Не проси!
Арсен почти кричал, причем делал это убедительно. Так, что казалось, никто не сможет разубедить его в точности и правильности принятого решения. Но Симонов знал – это эмоции. И они меняются в Арсене быстро. Достаточно напомнить ему о чем-то либо очень хорошем, либо крайне неприятном.
– Поедешь, Арсен! Вспомнишь, как пирожки ее в школе жрали, и поедешь. И меньше болтай, когда забирать его будешь. А то он уже хорошо… набрался там. Финансы за поездку я тебе на телефон закину.
– Да засунь свои финансы знаешь куда?! Финансы он мне закинет! Когда только тебя посадят, чтобы голос твой больше не слышать?!
– Зонтик в машине есть?
– Э-э-э… не учи меня работать, придурок!
Майор оказался прав – Арсен менял настроение быстро. Быстрее, чем лил дождь. Пока таксист говорил, его рука уже заводила автомобиль. Симонов это слышал.
Майор знал – Арсен доедет быстро и сделает все как надо. Будет ворчать, но проследит за тем, чтобы Федор улегся на постель и успокоился.
Симонову стало спокойнее, даже лучше на душе. И дело не в помощи старому другу. Скорее, в том, что таксист сказал то, о чем думали многие. Но не у Михаила за спиной, а прямо ему в лицо.
Лебедев вышел из душа, запахнувшись в тонкий и теплый халат. Подарок благодарной вдовы торговца турецким трикотажем. Ее обвинили в отравлении мужа и почти впаяли пятнадцать лет строгого режима. Почему он тогда обратил внимание на эту историю и настоял на дополнительном расследовании? Из-за явных косяков следствия? И это тоже. Но была у него, скорее, личная заинтересованность… Надо признать – вдова была красивой. В итоге отравительницей оказалась брошенная любовница. А Максим отказался от денег обманутой женщины, но взял натурой…
Стук в дверь номера прозвучал почти неожиданно. Лебедев знал, кто будет за дверью, чувствовал…
Инстинктивно оглянувшись вокруг, Максим снял с крючка в ванной лицевое полотенце и намотал его на кисть левой руки. Поможет в случае удара ножом…
Ольга выглядела, как всегда, безупречно. Стройная фигура в голубых джинсах, заправленных в узкие сапожки, и тонкий, слегка прозрачный свитер с открывающим шею косым отворотом.
«Хороша, сука…» – Максим поймал себя на мысли, что повторяет эту фразу при виде психолога теперь каждый раз.
Но сейчас все-таки что-то изменилось. Не в Ольге – она была так же сильна и уверена в себе.
Изменения произошли в восприятии Максима. Он лишь констатировал силу этой женщины, но не ощущал ее на себе. И главное, он ее больше не хотел!
В психологе появился изъян, который стал для подполковника путем к избавлению от зависимости. Идеальный образ Ольги Майоровой, психолога из аристократической семьи, человека из другой касты, недоступной для него, выходца из питерской коммуналки, оказался полностью разрушен. Теперь она не имела над ним власти. Она была равна… нет, она была гораздо ниже его. Женщина, в недавнем прошлом танцевавшая стриптиз в провинциальном клубе. Женщина, ставшая час назад главной подозреваемой в его, Максима, расследовании…
– Что ты узнал? – Ольга поняла, что все изменилось, как только увидела глаза своего партнера по командировке.
– Достаточно…
Тягостная пауза повисла в воздухе. Максим ждал, что она скажет. Ольга пыталась понять, что произнести, чтобы не рухнул продуманный до мелочей план.
– Да… Не люблю маленькие города…
«Бл… Только не надо лирики!» – Взгляд следователя ушел чуть в сторону. Это движение не ускользнуло от психолога.
– Здесь слишком быстро все узнают. И не забывают уже никогда. – Женщина замолчала, задумавшись о чем-то своем.
Следователь замер, пристально глядя в глаза собеседницы. Он ждал. Что такого она могла сказать, чтобы заставить его изменить свое мнение?
Казалось, Ольга чувствовала немой вопрос, на который ей нужно было дать единственный верный ответ. Женщина медлила несколько секунд. Затем, не отводя глаз от следователя, она подняла руку, взялась за отворот тонкого свитера и потянула его вправо и вниз.
Максим видел, как растягивался прекрасный свитер из тончайшей
