кроме нее. Поэтому вместо этого я иду делать то, что у меня получается лучше всего.
Выбивать дерьмо из людей, чтобы перестать чувствовать.
Нужен ли мне психотерапевт? Чертовски вероятно. Но эти методы пока у меня срабатывали.
Всего через два месяца я смогу сосредоточиться на боксе и на клубе The End Zone. Никаких больше выполнений приказов от Луки, больше не буду постоянно оглядываться назад.
Поднимаю руки и надеваю перчатки, я выхожу на ринг. На матах кучка мамаш средних лет, притворяющихся, что бьют кулаками воздух. Я забыл, что мой спортзал в тот день превратился в клуб гребаных мамочек.
Грейсон выходит на ринг в защитных щитках и шлеме.
— Ты боишься, что я собираюсь нокаутировать тебя, киска? Сними этот гребаный шлем! — кричу я через весь ринг.
— Нет, я лучше останусь в этом. Ты сегодня в странном настроении, и я не хочу, чтобы на моем хорошеньком личике были фингалы, — подтрунивает он.
Подбегая к центру ринга, я начинаю свою первую комбинацию джебов по подушкам.(прим. джеб это короткий прямой удар ближней к сопернику рукой. Удар очень короткий, без замаха и неожиданный) Левой, правой, левой, уклоняюсь, когда Грейсон замахивается на меня подушечкой. Мы продолжаем тренироваться, пока у меня не горят легкие, пот не заливает глаза, а жилет не промокает насквозь.
Как только я оказываюсь в зоне, весь мир погружается в тишину. Это идеально.
В голове у меня становится пусто, и единственное, что я вижу, — это своего противника, опасное пространство для маневра.
Сила моего удара может убить. Если мой разум отключится, ничто не остановит дьявола, который танцует в моих венах.
У меня перехватывает дыхание, в комнате стоит гробовая тишина. Я смотрю на класс мамочек, и все они смотрят на меня с открытыми ртами, избегая моего взгляда. Они окаменели. Я даже отсюда чувствую запах их страха.
Голос Грейсона эхом отдается на заднем плане.
— Келлер, прекрати это, черт возьми, сейчас же! — орет он рядом со мной.
Черт.
Срывая с себя рубашку, которая прилипла к поту, я вытираю ею лоб, пытаясь выровнять дыхание. Не обращая внимания на Грейсона, я ныряю под канаты и несусь в душ.
Если он кричит на меня, то я явно его не убивал. Черт. Я мог бы.
Приняв холодный душ и одевшись, я выслеживаю Грейсона, который сейчас сам наносит удары по груше. Должно быть, я его сразу разозлил.
— Грей! — кричу я, привлекая его внимание.
Отодвигая сумку, он подходит ко мне.
— Что, черт возьми, это там было, Келлер, — требует он, указывая на кольцо. — Ты полностью отключился. Это чертовски опасно. Ты должен с головой погрузиться в игру, иначе ты, блядь, кого-нибудь убьешь, — выплевывает он, в отчаянии потирая лицо руками. — Иди домой, разберись в своих мыслях. Господи, иди потрахаться. Сейчас не время терять терпение, Келлер. Боксер — ничто без сильного ума. Запомни это. — повернувшись ко мне спиной, он начинает наносить удары по груше. Можно предположить, что он воображает, что я — эта гребаная груша.
Остаток недели я с головой погружаюсь в тренировки, избегая Грейсона на пару дней, чтобы мы остыли.
Всякий раз, когда мои мысли не сосредоточены на тренировках, они возвращаются к Сиенне. Интересно, думала ли она обо мне. Думала ли она о том, чтобы написать мне? Неужели она мечтает трахнуть меня так, как я бы трахал ее каждую ночь?
Это вредно для здоровья, это становится почти навязчивой идеей.
Я нашел ее Instagram. Я ничего не мог с собой поделать. Я думал, что если просто увижу ее, это уменьшит потребность, но этого не произошло. Я только что победил одну из них, когда в моей голове промелькнули снимки, как она позирует в своей ленте.
Мне нужно выбросить эту женщину из головы, пока не стало слишком поздно.
ГЛАВА 8
СИЕННА
День пролетает быстрее, чем ожидалось. Не успеваю я опомниться, как уже пробираюсь сквозь оживленные нью-йоркские пробки в час пик. Лондон, может быть, и оживленный город, но в нем нет ничего общего с многолюдными улицами Нью-Йорка. Я никогда не привыкну к хаосу.
После того, как я трусцой поднимаюсь по ступенькам метро и направляюсь в кафе напротив своего офиса, меня встречает солнце, сияющее с ясного неба. Но воздух свежий, идеальная погода для того, чтобы надеть облегающий черный джемпер с высоким воротом, заправленный в юбку-карандаш. Верхняя часть одежды идеально скрывает синяки и ссадины на моей руке. Инстинктивно я начинаю растирать воспаленные участки. По крайней мере, синяки исчезли, а не красные следы от гнева, с которыми я проснулась в субботу утром. Какой это был идеальный подарок на день рождения. Высокий воротник джемпера скрывает следы укусов, усеявшие мою шею; первобытные метки Келлера.
Ожидая, пока мне готовят флэт уайт(прим. кофейный напиток на основе двойного эспрессо с добавлением молока), я открываю последние сообщения от Келлера и кликаю на клавиатуру, чтобы набрать утреннее сообщение. Я не слышала от него ни звука с тех пор, как он уехал рано утром в субботу. Да я медленно высвободила свою руку из рук Дэвида и развернулась на сто восемьдесят градусов, но все же не могу выбросить этого человека из головы.
Может, я просто возбуждена.
Я провела выходные, развалившись на диване с Мэдди, смотря Netflix и поедая попкорн. Я чувствовала себя хорошо, даже нормально. Мой день рождения был в субботу. Я даже не получила ежегодное пьяное сообщение от своей мамы, рассказывающей мне, как я разрушила ее жизнь своим рождением. Не могу сказать, что скучала по этому.
Мэдди знает, как я отношусь к празднованию своего настоящего дня рождения, поэтому мы ограничились небольшим тортиком и бокалом вина. В шутку она подарила мне чертов свисток от насильников и перцовый баллончик, на случай, если Джейми снова появится и у меня не будет шанса пнуть его по яйцам. Я всегда могу рассчитывать на то, что Мэдди подшутит над чем-нибудь серьезным. Хотя, это действительно заставило меня рассмеяться.
Она продолжала пытаться разобраться в событиях с Келлером, ах любопытной коровка. Я рассказала ей кое-какие подробности, но большую часть оставила при себе, иначе она не остановится.
— Флэт-уайт для Сиенны. Блондинка-бариста кричит, отвлекая меня от телефона. Я улыбаюсь ей, беру свой утренний напиток и направляюсь к "Крайслер билдинг", допивая содержимое своего стаканчика. Янтарные листья, усыпавшие тротуар, хрустят под моими каблуками. Прохладный ветерок бросает волосы мне в лицо,
