вышел.
Полина подходит ко мне неуверенным шагом, и вся пребывающая внутри меня злость в один миг испаряется. Она останавливается возле меня, когда я дотрагиваюсь большим пальцем до её щеки и нежно провожу по ней.
— Привет, — улыбается она. Я не могу распознать её настроение, потому что улыбка выглядит неуверенной и зажатой. До боли смешно, сколько я пережил в своей жизни — строя бизнес, с каким огромным количеством людей работая, я не могу распознать настроение шестнадцатилетней девушки, стоящей передо мной.
— Привет, принцесса. Кажется, ты не особо рада переезду?
— Я рада, просто… — какое-то время она смотрит на меня снизу вверх, а затем резко опускает взгляд.
— В чём дело?
Она присаживается на лавочку, стоящую в двух-трёх метрах от нас. Я иду за ней, затем присаживаясь рядом, на корточки.
— Стас, мне почему-то кажется, что это ты всё устроил, — её голос звучит робко, словно она боится высказать своё мнение. Ухмыльнувшись, я кладу ладони ей на колени.
— Что именно я устроил?
— Этот переезд.
Меня немного удивляет ход её мыслей.
— Почему я должен это устраивать? И с чего ты это вообще взяла?
Ощущение, что её нежные зелёные глаза заглядывают мне в душу. Я никогда не чувствовал себя настолько уязвимым, хотя за свои двадцать восемь лет в этом чёртовом бизнесе были случаи, когда к моей голове приставляли пистолет, когда я дрался до полусмерти.
— Потому что всё изменилось, когда ты появился.
Глупо с моей стороны обещать ей изменений, а после делать вид, что я никоим образом к этому не причастен. Мне не хочется, чтобы она знала, что мать её продала в прямом смысле. Да, я не хочу, чтобы в будущем она общалась с ней, но сейчас это только ещё больше уничтожит её хрупкую психику.
— Это ведь хорошо, что всё изменилось?
— Мама сказала, что взяла кредит. Но мне кажется, она никогда бы так не сделала. Ей легче жить так, как она жила, зная, что она никому ничего не должна.
В вопросе своей матери она кажется очень знающей. И это понятно, какой бы та ни была — она её мать, с которой Полина прожила почти семнадцать лет.
— Возможно, она изменила свою жизненную позицию.
— Стас, если это ты, то не нужно было этого делать, пожалуйста.
Абсолютно никакого счастья в её глазах, только печаль и стеснительность. И уязвимость, которую я не хочу видеть в ней, когда я рядом.
— Я не хочу чувствовать себя обязанной.
— Ты не должна так себя чувствовать.
Мне надоедает этот детский бред, но при этом я восхищаюсь её чистым, неизвращённым видением мира. Моя жена никогда не чувствовала себя обязанной, ни одна женщина не чувствовала себя обязанной, хотя ни к кому из них я не испытывал ничего даже отдалённо похожего, что испытываю к ней.
— Полина, — мои руки смыкаются вокруг её крошечных рук. Она умиляет меня своим видом, выдирает из меня всю жёсткость, злость и безразличие. — Я не устану повторять, что моя прямая обязанность сделать тебя счастливой. Я знаю, что ты не доверяешь мне сейчас.
Это логично, человек не может довериться чужому человеку, если его родные люди ведут себя по отношению к нему как последние твари.
Я мужчина на двенадцать лет старше неё, который лезет в её жизнь.
— Я понимаю, что тебе нужно время. Я дам его тебе.
Я подожду до тех пор, пока ты не сможешь принимать самостоятельные решения. Но это ожидание не помешает мне наслаждаться её присутствием и иногда проводить с ней время.
— Скажи, это правда ты помог нам с переездом?
— Принцесса, я тебя прошу, не думай об этом. Просто позволь мне позаботиться о тебе, это сделает меня счастливым.
Она улыбнулся таким образом, что на её щеках появились милые ямочки. Надеюсь, что она не будет больше поднимать эту тему. Она действительно поняла, что я к этому причастен, но я не буду заострять на этом внимание.
Я продолжил любоваться её улыбкой.
Блять, я не мог дождаться, когда смогу видеть её каждый день — в своём доме, в своей постели, а не только в своих мыслях, из которых она и без того не вылезает.
— Тебе не нравится, если я пишу тебе на телефон сообщения?
— Конечно, нравится. Ты можешь писать мне в любое время.
— Просто вчера ты мне не ответил, — с грустью сообщает она.
— Вчера? — строго произношу я.
Она прислала мне короткое сообщение, на которое я ответил.
— Да, я прислала тебе сообщение вечером. Пожелала спокойной ночи. Мне не стоит так делать, — такое ощущение, что она подытожила это у себя в голове. Каким-то образом она выросла очень скромной и воспитанной девушкой. И это удивительно.
Мне хочется, чтобы она открылась мне.
— Я жду любое сообщение от тебя. Прости, наверное, я не заметил вчера его.
Хотя я мог поклясться, что ничего не было.
Кажется, я понимаю в чём дело, но разберусь с этим позже.
— Ничего, я всё понимаю.
— На самом деле, я хотел поговорить с тобой кое о чём.
— О чём? — она сразу же занервничала, её щёки залились красным оттенком. Я успокаивающе погладил её по ладоням, потому что почувствовал ещё и дрожь.
— Скоро мне нужно будет уехать. В другой город.
— Надолго?
— На несколько дней. И я бы хотел, чтобы в то время, пока меня не будет, тебя отвозил и привозил в школу мой водитель.
Она нахмурила брови, явно озадаченная моей просьбой.
— Я не знаю… Я не уверена…
— Мне так будет спокойнее. Это мой подчинённый, который просто будет отвозить тебя в школу и обратно.
Конечно, я приставлю его наблюдать за ней, потому что не могу быть уверенным в её матери. А если она снова окажется на улице, я просто взорву нахрен весь этот дом.
— Хорошо, если тебе так будет спокойнее… — вымученно сказала она, но мне этого было достаточно.
Мы просидели в таком положении ещё какое-то время, но мне нужно было на работу.
— Мне тоже пора, — с грустью сказала она, проводя указательным пальцем по моей щетине. Возможно, она сделала это от желания и неосознанно, потому что её лицо снова залилось красным оттенком. Но я положил свою руку на её, тем самым прижав её ладонь к своей щеке. — Я помогу папе разобрать его вещи.
— Хорошо, тогда беги. Не буду тебя задерживать.
Когда она скрылась в подъезде, я сел в машину. Встреча с ней заставляет меня на какое-то время войти в нирвану. Даже в такую холодную погоду я мог почувствовать запах
