Я протянул руку к компьютеру и вывел на экран сегодняшнюю сводку милиции и ГАИ. Вот, например, подумал я, глядя на терминал. Погиб некто Кириченко. Судя по фамилии, украинец. Должен ли я считать его ЭТНИЧЕСКИМ украинцем и вставлять в свой отчет?
А-а, пропади все пропадом. Я отключил компьютер, сгреб в ящик стола все бумажки и прилег на свой посольский диванчик. Очень патриотично было бы отдыхать с томиком Шевченко или Коцюбинского.
Но я малодушно раскрыл Чейза.
Глава 19 ТЕЛЕЖУРНАЛИСТ ПОЛКОВНИКОВ
У меня на перевороты глаз наметанный. Я их пережил уже два, и оба с пользой для себя и своей передачи. Опыт какой-никакой имеется. В августе я попал на окружную дорогу как раз, когда демократы во главе с неутомимой Лерой Старосельской останавливали танки. В октябре мы вместе с Си-Эн-Эн снимали эти же самые танки, которых никто уже не останавливал, но которые сами, похоже, не торопились. В обоих случаях танками все начиналось и заканчивалось. Значит, если действительно таманцы получили какой-то приказ – жди беды.
Третьего путча Россия не выдержит, пошлет всех подальше. И правильно сделает. Но хочется, конечно, чтобы у меня больше не было повода делать очередную передачу на надоевшую тему.
К тому же неясно, смогу ли я ее на этот раз кому-нибудь показать.
Я засел за телефон, пытаясь разведать обстановку. Телевидение – могучая вещь, если им умело пользоваться. Я уже слышал шепоточки, будто Аркадий Полковников берет взятки. Беру, друзья, беру, признаюсь честно. Телефонными номерами, которых нет ни в одном справочнике. Правом по этим номерам в экстренных случаях звонить. И плюс хорошим отношением тех, кто снимает трубки на другом конце провода. Если хотите, родные мои коллеги, можете делать то же самое. Ах, не получается? Кишка, извините, тонка? Ну, тогда и помалкивайте. Эти пацанчики, которые полезли на ТВ после августа, думают, будто их работа – это веселая тусовка с баночным пивом и девочками. Посадил известного человека перед телекамерой, спросил, какие подтяжки он носит – и уже герой, уже тебя знает вся страна. Уже можно класть ноги на стол и не стесняться своей шепелявости и неумения двух слов связать. «А ска-а-фите пофалуйстфа, фы по натуфе тафой фомантик, да?…» И они, заметьте, искренне считают себя профессионалами, потому что уже выучили слова «монитор» и «бетакам». А прыгать ночью с парашютом над Абхазией не пробовали? И в багажнике машины банды рэкетиров никогда не прятались? А везти через границу бывшего Генерального прокурора, за которым охотится мафия вам, братцы, случайно не приходилось? Все почему-то думают, что Аркаша Полковников сидит в своей студии как царь, и все ему со всех сторон тащат сенсации? Как же! Только один наш дорогой Александр Яковлевич знает, чего мне стоит каждая передача. И когда он уйдет из Останкино, вообще никто не будет знать… А уйдет он боюсь, скоро. Точнее скажем, его уйдут. Новый Президент уже, кажется, наметил на этот пост своего человечка. То бишь человека. Можно сказать, человечище. Этакую глыбу. Видел я эту глыбу в Думе. При нем я уж точно недолго здесь засижусь. Плотный, как шкаф, физиономия блином, глазки маленькие и прячутся где-то ближе к носу. И говорит быстро-быстро, и вроде умных слов навалом, а ничего понять нельзя. Я потом только сообразил, когда сунул нос в неправленый текст стенограммы какого-то его выступления: он глаголов не употребляет. То есть вообще. Как мистер Джингль у Диккенса. Только у нашего еще и существительные невпопад. Ха-ароший будет у нас шеф. Будем при нем новую передачу делать, «Морда к морде»… Заметил ли кто-нибудь, что у людей нашего нового Президента какой-то неуловимый внешний дефект? Один костлявый как жердь, у другого уши разных размеров, у третьего опять же физиономия блином. Двух только приятных людей при Президенте я нашел: врача его Гришу Заславского да еще пресс-секретаря Васечкина. Правда, Гриша как-то быстро погиб, машина его на Рублевке перевернулась на ровном месте. Жалко парня. Остался один Васечкин. Я обратил внимание, что на пресс-конференциях этот лопоухий Васечкин сильно краснеет, когда зачитывает какое-нибудь официальное коммюнике. Стыдно ему, что ли. Или, может, просто кожа на лице тонкая. Но все равно производит это отрадное впечатление. Если пресс-секретарь умеет краснеть – это в нашей державе уже почти подвиг…
Раздумывая над всем этим, я одновременно листал свой блокнот с телефонами. Мой аппарат вот уже полчаса обиженно попискивал, словно каждое нажатие на кнопку с цифрой приносило ему, аппарату, личную неприятность. Сорок пять минут интенсивного перезвона, сопровождаемого возмущенным писком кнопочной панели, дали кое-какую информацию к размышлению. Я наконец оставил аппарат в покое, крикнул в приемной, что меня нет ни для кого, и вернулся к столу.
Надо было все хорошенько обдумать, и обдумывать я предпочитал в одиночестве.
По правде сказать, многих моих телефонных собеседников мои сегодняшние вопросы удивляли. Но не всех. Некоторые привыкли к моему странному любопытству, некоторые были всегда настороже. Раза три или четыре мои приятные собеседники отвечали мне деревянными голосами, ненатурально кашляя в трубку. Я их не мучил, догадываясь, что, возможно, их номера поставлены на контроль. Да и вообще большинство моих информаторов предпочитали отвечать на мои конкретные вопросы междометиями, надеясь, что по интонации я сам догадаюсь, что, где и как.
В общем, диспозиция такова. Кантемировцы в казармах, никакого времени «Ч» не объявлено. Таманцы вчера проводили учебные танковые стрельбы на одном из подмосковных полигонов (мой информатор, разумеется, не уточнил, на каком именно, но я и сам догадывался: на Завидовском). Стрельбы те считались плановыми; однако составлялись эти планы за месяц или за день вперед, никто поручиться не смог. Тем не менее таманцы пока все на своих местах. Кремлевская рота спецкараула получила пополнение, но это ровным счетом ничего не значило. С тех пор как кремлевских солдатиков обрядили, на потеху публике, в старинную лейб-гвардейскую форму, отношение к этому потешному полку у меня было самым ироническим. Так, живая иллюстрация к стихотворению Бородино. Даром, что у них не музейные ружья, а автоматы Калашникова. Короче, забил заряд я в пушку туго.
Некоторые любопытные сведения, впрочем, до меня дошли. Активизировалась патрульно-постовая служба ГАИ, весь эфир их забит переговорами. Но это как раз понятно. Завтра прибывают высокие иностранные гости, и наши гаишники, забыв на время свой штрафной промысел, будут перекрывать центральные магистрали. Вдруг какой-нибудь неучтенный дерьмовоз вывернет на Садовое кольцо и поцарапает кузов лимузина американского президента? Получится международный инцидент, и лидеры семерки на саммите передумают предоставлять нам кредиты. Без которых, как всем известно, мы в глубокой… гм… дыре.
Сообщили мне между прочим, что самое большое шевеление наблюдается возле здания Управления Охраны. Такое впечатление, что саммит уже начался и проходит именно там, за закрытыми дверями. Похоже, сказали мне, обеспечение всех завтрашних мероприятий наша Охрана зарезервировала за собой. Я, правда, до сих пор был уверен, что во всех случаях, если дело касается Президента, функции охраны берут на себя соколы из СБ. Впрочем, сейчас уж не разберешь, кто и за что у них отвечает. Если честно, я долгое время просто путал все наши три спецслужбы. Все в штатском, все при государе и все бдят. Только когда мне пришлось делать один из репортажей, я чуть-чуть разобрался в некоторых тонкостях. Самые тихие, вечно в тени и все бочком – кагэбэшники, теперь почти официально называемые фискалами (сокращение себе подобрали, да!). Самые наглые – грудь вперед, автоматы так и выпирают из пиджаков, – это царевы соколы. Ну, а охранцы, мне показалось, ни то, ни се. Серединка на половинку. Разве что многие из них предпочитают носить темные очки, как у тонтон-макутов. Но некоторые и не носят, кому – что. Надо думать, послезавтрашний саммит для них – дорогой подарок. Покажут всему миру, что при деле. А коли все сойдет гладко, получат после отъезда гостей благодарности и ценные подарки. Интересно, что сегодня они там, в Кремле, понимают под ценным подарком? Раньше примерным деятелям дарили часы. Ну, а теперь – японские телевизоры с магнитофонами? Тогда, если верить анекдотам, главный начальник соколов по прозвищу Пал Секамыч столько великих дел насовершал, что по уши в подарках. Говорят, у него только в кабинете три телевизора из самых лучших, да еще дома штук пять. Представляю, как он их включает одновременно – это все пять! – настраивает на все программы, пьет пиво, и балдеет, балдеет…
