занимались сексом до изнеможения.
— Сегодня вечером расплачусь с тобой сполна! — обещаю я и целую ее в губы.
— Слишком мелко! — Ольга морщит точеный носик и подмигивает, входя в образ. — С тебя сережки, дорогой!
— Договорились! — я киваю, беру девушку под руку, и мы покидаем мои апартаменты.
По коридору идем молча, я старательно отвожу взгляд от портретов знаменитых предков: они вызывают отторжение, граничащее с отвращением. После вчерашнего покушения я чувствую себя марионеткой, которой пытаются управлять сразу несколько могущественных кукловодов.
— Мы спустимся на первый этаж и выпьем по чашечке кофе, — уведомляет Трубецкая охранников.
После небольшой паузы, в течение которой старший группы ожидал одобрение начальства, нас пропускают в лифт. Охранники смешно косят глазами и раздевают Трубецкую похотливыми взглядами. Наблюдая за их маслянистыми остекленевшими глазами, я с трудом сдерживаю усмешку.
Когда двери лифта закрываются, прижимаю девчонку к зеркальной стене и целую взасос. Она вяло протестует, показывая на щедро нанесенную губную помаду, но понимает, что спектакль разыгрывается для наблюдателей, которые следят за нами с помощью камер.
Парни должны думать, что молодые любовники вышли развеяться, но мечтают лишь о скором возвращении в постель. Представление необходимо: меньше всего я хочу увидеть в «Фаберже» отряд безопасников Рода и бойню, которую они развяжут с Шефом.
В отделанном мрамором, золотом и хрусталем холле гостиницы мы прогуливаемся вдоль анфилады дорогих бутиков, с интересом разглядывая витрины. Магазинчики похожи на ряд стеклянных аквариумов, установленных один в притирку к другому, и не скрывают происходящего внутри.
На тот случай, если мы захотим сбежать в Москву, путь нам преграждает пара вооруженных охранников Рода в гражданской одежде. Они старательно делают вид, что следят не за нашими перемещениями, а любуются мозаичными панно у выхода из отеля.
В элитный ювелирный бутик мы забредаем как будто случайно. Праздно шатающаяся парочка молодых богатых оболтусов польстилась на блеск золота и сияние драгоценных камней.
На часах 10:27, но «Фаберже» пуст, если не считать молоденькую продавщицу, скучающую за кассовым аппаратом. Трубецкая берет меня под локоть и тащит к витрине с серьгами. Я смотрю на ценники и на мгновение забываю о цели визита. Самые дешевые стоят целое состояние, но Ольга вряд ли выберет что-то недорогое…
— Будьте добры, покажите вот эти пусеты с сапфирами⁈ — обращается она к продавщице воркующим голоском, не отрывая вожделенного взгляда от витрины.
Девушка с высокой прической недовольно закатывает серые глаза, нехотя поднимается с крутящегося кресла и медленно идет к нам. Сердце пропускает удар — шестым или девятым чувством я понимаю, что это Мина. Ее грим безупречен, Мария Пантелеевна выполнила свою работу великолепно, как и всегда.
Интуиция воет сиреной и требует немедленно покинуть магазин, но это не самое умное решение — проще всего атаковать в спину. Вопрос лишь в том, кто является целью — юная княгиня Трубецкая, новоиспеченный князь Шувалов или сразу оба.
— Дорогая, мне кажется, что я опасно переоценил собственные финансовые возможности! — шепчу я Ольге на ушко, предупреждая об опасности. — Идея зайти в «Фаберже» — это ошибка!
— Ты ценишь мою любовь столь низко⁈ — кошачье воркование уступает место змеиному шипению.
Трубецкая резко поворачивается ко мне и буквально пронзает острым, как пара клинков, взглядом. Я повторяю ее маневр — теперь мы стоим к Мине боком, в гораздо более выгодной и безопасной позиции.
Мина останавливается с противоположной стороны витрины и молча наблюдает за нашим эмоциональным диалогом. Во взгляде моей бывшей столько равнодушия, что в какой-то момент я начинаю сомневаться, что вижу перед собой именно ее.
Стеклянная дверь магазина открывается, и в помещении появляется еще один персонаж. Чтобы понять, что это Шеф, мне даже смотреть на него не нужно: аромат арабики выдает с головой.
— Козел! — бросает мне в лицо Трубецкая, резко разворачивается и покидает бутик, громко цокая высоченными каблуками.
— Действительно, козел! — с ненавистью в голосе подтверждает Мина, когда дверь за Ольгой закрывается.
— Здравствуй, Симпа! — мягко произносит Шеф.
Я слышу в его голосе фальшивые радость и теплоту, но играю достоверно, на максимуме, так как он меня учил.
— И вам не хворать! — искренне, но в то же время с привычной иронией отвечаю я, все также стоя к нему боком. — Чем обязан столь неожиданному визиту?
— Соскучился по твоему юношескому цинизму! — Шеф подходит к витрине, поворачивается ко мне и лучезарно улыбается. — На сыновние объятия не претендую, ибо кризис доверия между нами налицо!
Я смотрю в такие знакомые, можно сказать, родные глаза, оглядываю старика и отмечаю, что за прошедшие дни он очень сдал. Меня коробит от его дешевого позерства, и я с трудом удерживаю на лице дежурную улыбку. Внутренне Шеф не изменился, впрочем, как и я сам. И наше общение — сплошная актерская игра. За каждым словом стоит тонкий расчет, полное отсутствие эмпатии и искреннее желание уязвить друг друга.
— Зачем вы явились в Родовую Высотку? — я больше не желаю поддерживать словоблудие и перехожу к сути дела. — Убить меня можно с гораздо меньшим риском и бОльшим резонансом!
— Мы пытаемся, но ты почему-то сопротивляешься и цепляешься за собственную никчемную жизнь! — все с той же улыбкой произносит Шеф. — И по поводу работы на Приют молчишь — не говоришь ни «да», ни «нет»!
— А вы что, поверите любому моему слову? — с усмешкой спрашиваю я. — Поверите после ваших же уроков актерского мастерства и моих многочисленных пятерок?
— Почему бы и нет? — вопрошает Шеф с наигранным удивлением.
Я могу пообещать ему все что угодно. А он — сделать вид, что верит. Шувалов такой договор даже одобрит, потому что в моих руках окажется ниточка, ведущая к реальным хозяевам Приюта.
Я стану слугой двух господ, хотя не хочу служить ни одному из них. Приют остановит конвейер покушений, это, конечно, плюс. Небольшая пауза, возможность передохнуть и на короткое время не ощущать себя узником Родовой Башни.
— Зачем вы взорвали Приют? — я сознательно тяну время, уводя разговор от главной темы.
— Ответ очевиден: мы заметали следы…
— Сформулирую иначе: что заставило вас его взорвать?
— Чувство надвигающейся опасности, — отвечает Шеф с саркастической ухмылкой.
— Помимо взрыва и поспешного бегства произошло что-то еще⁈ — продолжаю допытываться я, несмотря на очевидную бесполезность этого занятия. — Почему вы здесь⁈
С лица Шефа исчезает фальшивая улыбка, он
