мы поедем через крупные города, и наша встреча зависит от того, будем ли мы с Вульфом придерживаться этого пути. Теперь, когда мы свернули в лес, Адан не сможет меня найти.
Его ракушка все еще хранится у меня в ухе. Это единственное место, где я могла спрятать ее на своем теле. Как бы мне ни хотелось сейчас сжать ее в руке, чтобы почувствовать себя увереннее, я не смею рисковать тем, что Вульф это увидит. У него глаза ястреба.
Вульф Боуборн не может видеть мои мысли, чувствовать запах или вкус в моей голове. Мой разум ― мой собственный. И там я храню Адана, спрятанного среди моих немногих хороших воспоминаний. Мист. Сури. Адан. Единственные души в этом мире, которым было на меня не наплевать.
Ужин проходит, и мы обмениваемся лишь несколькими словами. Вульф уходит справить нужду. Мист выглядит испуганной, беспокойной, она нервно переступает копытами возле дерева, к которому привязана.
Что случилось? ― Спрашиваю я.
Хищник поблизости, ― отвечает она. ― Дикая кошка.
Я изучаю темный лес, но, если дикая кошка и близко, она не хочет общаться со мной. Интересно, знает ли о ней Вульф? Если Мист может уловить ее запах, то и он наверняка тоже.
Она не подойдет к огню, ― успокаиваю я ее. ― Кроме того, Вульф нас защитит.
Она фыркает, едва ли утешаясь тем, что наша безопасность находится в руках Вульфа Боуборна.
Когда он возвращается, то ничего не говорит о том, что чувствует дикую кошку. Он роется в своем мешке и достает три яблока ― настоящие, свежие, от вида которых у меня аж рот приоткрывается.
Он бросает одно мне.
― Держи. Отличный десерт для леди.
Я ловлю его своими связанными руками. В его тоне чувствовалась ирония, но для меня яблоко ― это роскошное лакомство. Я провожу большим пальцем по его блестящей кожуре, словно по драгоценному камню.
К моему удивлению, второе яблоко он протягивает Мист на своей открытой ладони.
Она фыркает.
Ядовитое яблоко?
О, перестань быть такой подозрительной, ― говорю я ей. ― Есть более простые способы убить тебя.
Она снова фыркает, сомневаясь.
Я демонстративно откусываю кусочек, чтобы показать ей, что яда нет. Все еще сомневаясь, она принимает от него яблоко, но при этом показывает зубы.
Он фыркает на нее в ответ.
Несколько минут мы втроем наслаждаемся яблоками. Сестры выращивали яблони в монастырском саду, но мне редко разрешали попробовать. Вместо этого они заставляли меня долгими часами перетирать плоды в забродивший сидр, который они пили галлонами, несмотря на обет воздержания. По ночам аромат сока на моей коже привлекал пчел, которые жили в соломенной крыше. Я позволяла им ползать по мне, когда лежала в постели, и шептала, что им повезло, что они могут улететь в любой момент. Они всегда были осторожны и не жалили меня, но однажды ночью я случайно перевернулась и придавила одну из них. Укол боли вскоре прошел, но мое лицо начало опухать. Шея и грудь чесались так сильно, что мне хотелось содрать с себя кожу. Я слышала, что от пчелиного яда некоторые люди плохо себя чувствуют, но никогда не знала, что восприимчива к нему. Мое горло опухло, я не могла дышать. Утром сестры нашли меня без сознания, а пчелы ползали по каждому дюйму моей кожи, чтобы согреть меня. Если бы не они, я могла бы умереть. Сестры облили меня ведром холодной воды, чтобы привести в чувство. Затем они заставили меня вернуться к работе.
От вкусного сока, стекающего по моему горлу, мое настроение тоже становится лучше.
Монастырь остался в прошлом.
― Итак. Твое имя, ― говорю я между укусами. ― Твои родители действительно назвали тебя Волком?
Он качает головой, не отрывая взгляда от огня.
― Я не знал своих родителей.
― Ну кто-то же назвал тебя.
Он перекладывает недоеденное яблоко из одной руки в другую, пока в его глазах мелькают воспоминания. Я не ожидаю, что он откроет мне чертоги своего разума, поэтому для меня становится шоком, когда он говорит, запинаясь:
― Был один вор. Джоки. Он присматривал за мной, когда я был мальчишкой. Он устраивал уличные бои. В Дюрене детям не разрешают драться за деньги, но это все равно происходит.
Я поднимаю брови. Ситуация кажется деликатной, словно любое резкое движение заставит Вульфа замереть, как пугливого кролика.
― Мне жаль это слышать.
Он смотрит на меня странно, как будто никогда раньше никто ему не сочувствовал. Затем он прочищает горло.
― Лорд Райан увидел меня в одном из боев, устроенных Джоки. Он решил, что поцелованный богом боец примерно его возраста будет хорошим спарринг-партнером, и его отец, лорд Берольт, разрешил мне тренироваться в академии Золотых Стражей. Это частная армия Валверэй. Они дали мне фамилию Блейдборн4, а позже, когда решили, что мои навыки больше подходят для охоты, сменили ее на Боуборн.
― А твое первое имя?
― Райан стал называть меня так за мою способность выслеживать волков.
Я откусываю последний кусочек яблочной мякоти от сердцевины и мягко спрашиваю:
― А как тебя зовут на самом деле?
Его голова дергается в сторону, он мгновенно качает головой. Он не хочет говорить.
― Расскажи мне? ― Я проглатываю последний кусочек яблока. ― Пожалуйста?
Его тело вздрагивает при этом слове так же сильно, как если бы я дала ему пощечину. Теперь я могу сказать, что добрые слова заставляют его чувствовать себя некомфортно. Они поднимают его стены так же быстро, как если бы я достала нож. Он швыряет яблочную сердцевину вглубь леса, и я уверена, что до конца ночи он не скажет ни единого слова, кроме необходимых указаний.
Но он тихо бормочет:
― Ба́стен.
Он выталкивает это слово будто с усилием, словно его язык не произносил его уже много лет. Затем вскакивает, как будто ему стыдно, и начинает копаться в мешке. Вокруг нас раздается стук падающих желудей,
