драхм, ты бы сказал, где они находятся, за какую-то жалкую тысячу?
— Верно, — согласился инспектор. — Нужна сумма посущественней.
— Пять тысяч, — сказал мэр. По жирному лицу и моржовым усам его струились ручьи пота.
— Двадцать, — подсказал кто-то из толпы.
— Вот это уже ближе к делу, — согласился инспектор. — Это уже существенная сумма.
— Будь по-вашему! — пробормотал мэр, вынимая носовой платок и вытирая пот с бровей. — Двадцать тысяч драхм!
По толпе пронесся гул одобрения.
— Скажите, — спросил инспектора папаша Никос, — когда коммунист придет к вам рассказать, где находятся ослы, как вы с ним поступите?
— То есть как — как? Выплачу ему деньги, — пожал плечами инспектор.
— Но… разве вы не собираетесь арестовать его?! — изумился папаша Никос. — Коммунист как-никак.
— Жизненный опыт показывает, назидательно проговорил инспектор, — ЧТО ЕСЛИ У КОММУНИСТА ПОЯВЛЯЮТСЯ ДЕНЬГИ, ОН ПЕРЕСТАЕТ БЫТЬ КОММУНИСТОМ. Стало быть, его незачем арестовывать.
Сельчане были потрясены стройностью суждения.
— Теперь скажите, — не отставал папаша Йорго, — как вы сообщите коммунистам о вознаграждении?
Все собравшиеся на несколько минут застыли в раздумье.
— Афиши, — неожиданно выпалил мэр. Эта мысль была первой его оригинальной идеей с тех пор, как он заступил на должность. — Мы выпустим афиши.
— А где вы собираетесь их расклеить? — спросил папаша Йорго.
— А может быть, разбросаем листовки, как они это делали во время войны? — предложил папаша Никос.
— Лучше всего, конечно, разбросать их с самолета или вертолета, — размышлял инспектор, — но пока мы заполучим самолет, пройдет много лет. Нет, ЛУЧШЕ ВСЕГО РАСКЛЕИТЬ В ТАКИХ МЕСТАХ, ГДЕ ИХ СКОРЕЕ ВСЕГО УВИДЯТ КОММУНИСТЫ.
— Это где же? — удивился папаша Никос. — Обычно мы вывешиваем объявления в деревне.
— Нет, мы расклеим их там, где они обычно прячутся, — подвел черту инспектор. — В оливковых рощах, на виноградниках, в холмах…
— А как мы сделаем их? — уныло полюбопытствовал мэр.
Вот когда настал звездный час инспектора!
— У меня, — произнес он, величественно вставая с кресла, — есть двоюродный брат в Мелиссе, который отпечатает их бесплатно. У него собственный печатный станок.
По толпе прокатились возгласы одобрения, гром аплодисментов и крики «браво». Инспектор сел на место, хитро улыбаясь: он был счастлив укрепить свой хлипкий авторитет среди жителей Каланеро.
— А что мы напишем на этих афишах? — спросил папаша Никос. — К кому мы будем обращаться? Ведь мы точно не знаем, кто они на самом деле.
— Я кое-что заготовил. — С этими словами инспектор вытащил из кармана еще один листок бумаги. — Вот, — сказал он и стал сосредоточенно читать. — Вот что я предлагаю написать в этих афишах:
ДОВОДИМ ДО СВЕДЕНИЯ ВСЕХ
ЗАИНТЕРЕСОВАННЫХ ЛИЦ,
И, В ЧАСТНОСТИ, КОММУНИСТОВ.
ВСЕМ РАСПОЛАГАЮЩИМ ИНФОРМАЦИЕЙ
О МЕСТОНАХОЖДЕНИИ
НАШИХ ОСЛОВ
ГАРАНТИРУЕТСЯ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
В РАЗМЕРЕ 20 000 ДРАХМ.
Подписано: «Мэр Ишакис», — продолжил он. — Теперь я отвезу это в Мелиссу, и начнем печатать. К завтрашнему дню будут готовы.
Инспектор сел в полицейскую машину и победоносно уехал, провожаемый восхищенными возгласами жителей, которые, весело болтая, тут же разошлись по домам. Только у мэра вид был печальный. Что же касается детей, то их сердца трепетали от восторга.
— Просто здорово! — ликовала Аманда. Глаза ее сияли. — Мы спасли тебя, Яни! Мы спасли тебя!
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — проворчал Дэвид.
— Ну не будь же таким пессимистом! — сказала Аманда. — У нас все получилось! Единственное, что теперь остается Яни, — объявить о местонахождении ослов и требовать вознаграждения.
— А тебе не приходит в голову, что именно его и обвинят в похищении ослов, если он потребует вознаграждения?
— Действительно, Аманда, — проговорил Яни. — Вся деревня знает, как меня третирует мэр Ишакис.
— Ну тогда, — сказала Аманда, — вознаграждение потребуем мы сами, а затем передадим его Яни. Я думаю, жители так обрадуются возвращению ослов, что им будет все равно, кто их угнал.
— Рановато радоваться, — гнул свое Дэвид. — Не думаю, чтобы негодяй Ишакис оставил это дело без расследования.
— Не думаю, что он сможет что-нибудь сделать, — сказал Яни. — Жители и так уже достаточно злы на него.
— Подождем — увидим, — не сдавался Дэвид.
На следующее утро инспектор вернулся на полицейской машине из Мелиссы и с большой гордостью вытащил из багажника пачку афиш, со вкусом напечатанных красным по белому. Сумма в 20 000 драхм была указана особенно крупным шрифтом — как буквами, так и цифрами. Это, объяснил инспектор, на случай, если коммунисты окажутся неграмотными.
Афиши возымели большой успех — главным образом потому, что были приятны для глаз. Правда, двоюродный брат инспектора был не особенно искушен в полиграфическом искусстве, так что строчки плясали, как морские волы; однако все согласились, что это придает афишам особый шарм. Сама мамаша Агати заявила, что стыдно развешивать такую красоту в местах, где их смогут видеть одни лишь коммунисты. Сельчане решили прибить одну афишу на дверь таверны. Затем были скандалы и сцены при распределении остальных афиш, поскольку даже те жители Каланеро, у которых никогда не было ослов, хотели иметь это произведение искусства.
Ребята хихикали все утро, наблюдая за тем, как сельчане тщательно расклеивают афиши на оливковых деревьях, кольях для виноградников и бамбуковых заборчиках, разгораживающих поля. Мамаша Агати так радовалась доставшимся ей двум экземплярам, что даже одолжила у миссис Зяблик щетку из перьев, дабы первозданная красота не померкла под слоем пыли. Когда Аманда и Дэвид вернулись на виллу обедать, они просто изнемогали от смеха.
— А, это вы, мои дорогие, — проворковала миссис Зяблик, — я как раз собралась пойти вас поискать. Обед будет чуть позже. Понимаете, произошел небольшой конфуз с супом. Я просила мамашу Агати подать его, а она почему-то вылила его в раковину. Бедняжка, она была так расстроена!
Дети отправились на террасу, где генерал критически рассматривал в монокль свой последний шедевр.
— Мама сказала, что обед запаздывает, — доложила Аманда. — Она сказала, что мамаша Агати почему-то вылила суп в раковину.
— Загадки тут нет, — объяснил отец. — Твоя мама и в самом деле хотела, чтобы мамаша Агати подала суп на стол, но из ее объяснения бедняжка поняла, что его надо вылить. Вот что значит знание языков.
— Ой, — захихикала Аманда, — как же я не подумала об этом!
— Да, кстати, — сказал генерал, наклонившись вперед и наложив очередной мазок, добавив колорита своей картине, — не слишком ли вы там перекармливаете ослов?
При этих словах Аманда и Дэвид, блаженно лежавшие на согретых солнцем плитках, которыми была вымощена дорожка, вскочили, как от выстрела.
— Каких ослов? — осторожно спросила Аманда.
Генерал нанес еще мазок.
— Как каких? Четвероногих. Есть такие вьючные животные с длинными ушами. А еще они громко ревут.
Брат и сестра переглянулись.
— М-м… Не
