Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
пожалуй, не радио.
За домом шла дорожка в глубь участка к бане. Кот пропустил меня вперед, а сам спрыгнул с завалинки и пошел сзади, чтобы не выпускать меня из виду. Как видно, в этом доме он выполнял охранные функции вместо барбоса-пофигиста.
Сквозь негустые еще заросли малины я увидела женщину, что сидела на лавочке, она качала детскую коляску и пела:
А как в темном во лесу
Встретим рыжую лису…
Ну, ясное дело, рыжую, какую же еще? Тут все рыжее. Я вышла из кустов и едва не зажмурилась. Волосы у женщины были ярко-рыжие, причем такого оттенка, что сразу становилось ясно – ни о какой краске не могло тут быть и речи. Услышав шорох, женщина подняла голову и заслонилась веснушчатой рукой от солнца.
– Здравствуйте, – сказала я, подходя, – я Надежду Сарафанову ищу. Тетя Дуся ваш дом указала.
– Это из больницы, что ли? – нахмурилась женщина. – Ну, я так и знала… Опять по мою душу…
– Опять? – Я присела на лавочку без приглашения. – Значит, Надя здесь была?
– А вы кто? – Женщина смотрела настороженно, глаза ее были бледно-голубые, как небо зимой.
– Меня Василисой зовут, я Надю разыскиваю, она пропала. Отец ее из деревни приехал, да, как назло, под машину попал. Лежит в больнице со сломанными ногами, встать не может. Вот меня просил хоть какой след Надин отыскать.
Коляска неожиданно заходила ходуном и взорвалась оглушительным криком. Надежда зашикала и затрясла ее. Ребенок утих.
Я прислонилась к теплой стене бани, оттуда доносился гром тазов и шум льющейся воды.
Я шепотом поведала Надежде, как встретилась с Егором Ивановичем, как рассказал он мне свою историю, как ходила я к его, с позволения сказать, родне, как узнала, что Надя собиралась в Зареченск.
– Вот, значит, как… – Надежда машинально покачивала коляску, – вот, значит, как дело обернулось. Говорила я ей – не надо ничего узнавать. Не послушалась она, значит…
– Нельзя ли поподробнее? – взмолилась я. – Может, след какой отыщется…
– Ну что, было это недели три назад, аккурат перед майскими праздниками, я как раз кусты окапывала. Слышу – зовет меня кто-то. Смотрю – девушка стоит за забором. Как я на нее глянула – так и поняла, что кончилась моя спокойная жизнь. Без малого двадцать лет про это помнила. То есть не то чтобы каждый день вспоминала, но и не забывала. А тогда, перед майскими-то, все в голове всплыло. Потому что девушка та, Надя, – копия своей матери Лизаветы была.
– То есть мать ее звали Лизой? Вы ее знали? – вскинулась я.
– Ну, не то чтобы знала… – протянула Надежда, – два дня мы вместе с ней в одной палате послеродовой пролежали, как тут человека узнаешь? В общем, зазвала я Надю на участок, сели мы вот как сейчас сидим, поговорили. Она мне рассказала свою историю – как росла в деревне, про отца. И про то, что тетка ей перед смертью наговорила. Она, Надя-то, сразу поверила, потому что отец на ее вопросы все отмалчивался да глаза отводил – умерла, мол, мать при родах, да и точка. А тут вдруг выясняется, что отец ей неродной. Вот девчонке и захотелось мать найти, вдруг, говорит, жива она? И меня ищет…
– Ой, беда… – протянула я.
Мысли мои были безрадостны. Родители мои, как уже говорилось, развелись, когда мне не было и года. И разъехались по разным городам. И ни разу не приезжали навестить дочку. Не могу сказать, чтобы я относилась к этому спокойно, одно время изводила бабушку вопросами, пока не поняла, как ей больно и стыдно за своего сына, моего отца. Ради спокойствия бабушки я прекратила допросы, а потом и вовсе забыла. Ну, нету и нету, как-нибудь проживем. И уж если они не хотят со мной знаться, то я их разыскивать не стану. Не нужны мы друг другу.
А Надя, стало быть, по-другому рассуждала. Ну, у нее и случай другой.
– По правде сказать, – заговорила Надежда, – я в ее историю поверила только потому, что Надя – копия своей матери, очень похожа. Хоть я Лизавету не в лучший период знавала, однако и тогда заметно было, что красивая она очень.
– А вы по порядку…
– Ладно, расскажу тебе все, что Наде рассказала, а ты уж сама решай, что с этим делать. – Надежда качнула коляску. – Значит, родила я девочку, муж еще под окнами кричал, что сына хотел, а я все по-своему сделала. Ну да ладно, отлежалась пару дней, а скука смертная, потому что в родилке я одна, а в остальной больнице карантин какой-то начался, доктор сказал, чтобы я к тем больным не совалась. На второй день в родилке шум – рожает кто-то. Я обрадовалась – компания будет. Сестричка мне и говорит, что роженица молодая совсем, городская. Ехала куда-то на машине, ее и прихватило по дороге. Еще ругалась сестра, что девки, мол, совсем одурели – беременная на последнем сроке куда-то одна едет, это же уму непостижимо! Ну, долго она рожала, что-то там не так было, хотели уж кесарево делать, да обошлось. Перевели ее в палату, ребенка не приносят. Она – ко мне, разузнай, мол, как и что. Я ночью пробралась в детскую, посмотрела на ребеночка – вроде нормальный, спит себе спокойно. И моя тут же. А та, Лизина-то, тоже девочка. Вернулась я в палату – Лиза спит. И во сне говорит, все какого-то Пашу звала. Павлик, Павлик… муж, что ли, ее? Потом вдруг про Сашу заговорила, потом про ребенка. А после я заснула. Тоже сплю плохо, вроде кажется сквозь сон, что в палате кто-то ходит… Утром просыпаюсь – девочку мою принесли, а у Лизы температура подскочила, ей снова кормить не дают. Стали ей антибиотики колоть. А поздно вечером она мне и говорит: сделай милость, позвони тут в одно место. Я говорю: мужу, что ли? Так тебе доктор еще когда звонить предлагал. Мобильников-то тогда еще ни у кого не было. Нет, говорит, не мужу, только непременно, чтобы никто не слышал. Ну, уговорила она меня, в конце концов мне нетрудно. Пробралась я в кабинет к доктору, вечером, когда все ушли…
– А вы номер не запомнили? – перебила я.
– Ты слушай! – нахмурилась Надежда. – С номером вот какая штука. Велела она взять телефонный справочник, а в нем найти химчистку, называется «Саламандра», вот по этому номеру и позвонить. Ночью там автоответчик включен, так вот сказать, что Лиза Пименова родила и находится в Зареченской больнице. И все, ответа не ждать, там, мол, все
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
