— Да уж… — хрипло произносит хозяин, разглядывая ниточки и ленточки. — Ты можешь спать в моей одежде, если хочешь.
Поворачиваю голову, взгляд Дэниела касается моего лица и спускается вниз по шее. Росс касается моей руки ниже локтя. Его пальцы такие горячие, что хочется тут же вырваться, но я терплю.
— Тебе нужно сменить повязку. Я совсем забыл об этом. Прости.
Смотрю на потрепанные бинты вокруг ладони и запястья. Я и сама забыла. Перевожу взгляд на хозяина. В глубине его глаз можно легко потеряться. Почему он так смотрит? Куда исчезает дыхание? Куда испаряются мысли?
В комнате горит свет, но я не вижу пространства вокруг, только Дэниела. Он медленно наклоняется вперед, вытесняя кислород между нами. Еще немного, и я задохнусь.
— Принесу аптечку, — говорит он и поднимается, отпуская мою руку.
Хватаю ртом воздух, как только Дэниел выходит из спальни.
И что это было?
Дэниел жестом приглашает меня сесть на кровать и открывает небольшую коробку. Его пальцы ловкие, касания нежные. Выражение лица спокойное и сосредоточенное.
Он надавливает на рану от осколка и спрашивает:
— Больно?
— Нет.
— Хорошо. А так? — проводит большим пальцем по всей ладони.
— Нет.
Внимание Дэниела привлекает татуировка. Палец замирает у края темной линии. Наблюдаю за эмоциями на его лице — брови сводятся к переносице, губы сжимаются в линию.
— Мне жаль, что твоя жизнь сложилась вот так, — наконец выдавливает он, закрывая белым бинтом доказательство того, что я лишь на одну десятую часть человек. — Но больше ничего плохого с тобой не случится.
Сострадание открывает рану на сердце. Боль распространяется по груди, из клетки в клетку.
— Ви… — вздыхает Дэниел.
Его голос пропитан жалостью, и это убивает, разрывает на части.
Я всегда была одна. Никто не мог меня защитить или утешить. Каждый день приходится бороться самостоятельно, но в эту секунду так хочется стать маленькой и слабой. Как Милли. Упасть на грудь большому сильному человеку, чтобы почувствовать себя в безопасности.
Смогу ли я так когда-нибудь? Заслуживаю ли?
Ломаюсь под тяжестью собственного сумасшествия. Мне нужно ненавидеть и презирать Дэниела. Нужно научится манипулировать им, чтобы сбежать, забрав все, что смогу унести, но… Чем дольше мы находимся вместе, тем абсурдней кажется все происходящее. Он должен был быть монстром. Чудовищем, которое продолжит пытки пансиона. И я пыталась найти в нем что-то ужасное, но так и не смогла. Я ему не нравлюсь, но почему же он помогает? Заботится? Что с ним такое?
— Почему ты такой? Почему меня подарили тебе? Почему ты кажешься хорошим? — вопросы сыплются сквозь истерические всхлипы.
— Эй-эй… Девочка, — успокаивающе говорит Дэниел, опуская ладонь на мое плечо. — Я понимаю, что ты…
Эмоциональное состояние превращается в бомбу замедленного действия. Хаос в мыслях, дрожь по коже.
— Понимаешь? — мой взгляд мечется по его лицу. — Ты не можешь понять. Никто не сможет, если сам не был там. Знаешь, сегодня был лучший день в моей жизни! Я выспалась, поела, почитала и поиграла с Милли…
Кадры пляшут перед глазами. Я была так увлечена, что не осознавала истинных эмоций. Не чувствовала обреченной несчастности, крепко ухватившись за соломинку радости в страхе упустить момент. Но сейчас… Увидев клеймо на руке и взгляд Дэниела, вспомнила, кто я. Кем всегда останусь в глазах других людей.
Уже не могу остановиться и выпаливаю все, что думаю:
— Она замечательная девочка и очень любит тебя и свою мать. И я не понимаю, почему?… — слезы льются непрерывным потоком, стекают по щекам и шее. — Почему у меня все это отняли? За что? Я ведь не сделала ничего плохого. Никто из нас не сделал. Но нас мучают и мучают. Без остановки. И мне страшно, Дэниел. Очень страшно. Потому что это не закончится. Никогда.
Дрожь колотит тело, спазмы вместо дыхания сжимают горло. Дэниел заводит руку мне за спину и притягивает к себе. Крепко обнимает, зарываясь пальцами в волосы на затылке. Зажмуриваюсь, и паника подбрасывает воспоминания из пансиона. Как меня тащили в «исправитель», как заставляли делать то, чего не хочу, как били, топтали…
— Нет! — хрипло вскрикиваю я, упираясь ладонями в его грудь. — Отпусти! Отпусти!
Бьюсь в его руках. Сама мысль о том, что кто-то может вот так меня обнимать невыносима. Я в это не верю!
— Не трогай меня! — рычу я и жестко толкаю хозяина в живот.
Дэниел отклоняется и поднимает руки. Обхватываю себя руками, медленно поднимая голову. Знаю наперед, что увижу: злость, ненависть, желание сделать больно, но… Голубые глаза чисты. Дэниел обескуражен и взволнован, но не зол.
— Тише. Успокойся, — монотонно произносит он — Я не буду больше так делать. Обещаю.
Но он может. И даже больше. Я принадлежу ему! Он мной владеет! Он может все!
— Зачем ты притворяешься? — выплевываю я. — Чего пытаешься добиться? Хочешь сломать меня, как они? Только другим путем? Хочешь, чтобы я поверила, что ты не такой? Что ты добрый? Что я в безопасности? Что тебе нужно?!
— Ничего. Мне ничего не нужно. И ты мне не нужна, — хлестко бьет словами Дэниел. — Но другого выбора сейчас нет. Нравится тебе считать меня уродом? Пожалуйста! Только все люди разные, Ви. Я знаю, что тебе пришлось нелегко, но не думай, что самое страшное место на свете то, где находилась ты. У каждого свой ад.
Дэниел резко поднимается на ноги. Содрогаюсь от неожиданности, останавливая взгляд в одной точке.
— Ложись спать, — бросает он, шагая к двери.
— Это приказ? — тихо переспрашиваю я.
— Ты же все еще ведешь себя, как кукла. Значит приказ.
Глухой хлопок бьет по ушам, остаюсь одна. Хочется влететь в стену с разбега и все закончить, но я обессиленно падаю на бок, поджимая ноги и обхватив колени руками.
Что я наделала? Я все испортила. Все разрушила.
Лежу неподвижно на постели и смотрю в пустоту. Шумный гул мыслей не дает покоя. Беспощадно корю себя за слабость. Я потеряла равновесие, а вместе с ним тоненькую нить контакта с Дэниелом.
Его голос все еще звучит в голове, снова и снова хлещет по нежным щекам души: «Ты мне не нужна»…
Я никому не нужна.
И не буду.
Нет больше сил. Нет желания и веры. Нет смысла. Осознание приходит со страшной скоростью — мне не выбраться. Что бы я ни сделала, как бы далеко ни сбежала, все равно останусь куклой. Есть только один путь.
Поднимаюсь с кровати и выхожу из спальни. Дальше по коридору комната Милли. Глядя на эту малышку, я поняла, чего была лишена. Не просто прочла об этом, а увидела. Этот удар, по всей видимости, и сбил с ног. А сколько их еще будет?
