чем Кабан спал: кулак, складки подушки и пробка от пивной бутылки. В туалете он долго пил воду из-под крана, потом ходил по комнате, с глухим урчанием почесывая затылок. Чтобы ускорить процесс оживления, Клим дал ему пятьсот рублей за предстоящий рабочий день. Как ни странно, Кабана это не удивило, он прекрасно помнил о своих новых обязанностях и, заталкивая деньги в карман, пробормотал:
– Сейчас кому-нибудь дам в морду. Пальцем покажи, кто не нравится…
Таня, словно прикормленная собачонка, ждала Клима у входа в гостиницу. Первый раз Клим видел ее в голубеньком сарафане и в туфельках и подумал, что с такой милой внешностью ей надо бежать из этого поселка со скоростью пассажирского экспресса.
– Познакомься, это мой телохранитель, – представил он Кабана.
Оказывается, они были знакомы, так как часто встречались в следственном изоляторе, куда Таня приходила за материалом для «Криминальной хроники». Когда они стояли рядом, то смотрелись как динозавр и цветочек.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Таня.
– Разве по моему лицу не видно? – печально ответил Клим. – Дело движется к финишу.
Таня едва справилась с судорогой боли, прошедшей по ее лицу. Она раскрыла пакет, который держала в руках и вынула из него бутылку с золотистой жидкостью, в которой плавала какая-то гадость, похожая на осьминога.
– Это настойка женьшеня, – сказала Таня. – Моя подруга из Китая привезла. Говорят, очень повышает иммунитет… Это вам. По чайной ложке три раза в день.
– Спасибо, – растроганно произнес Клим, прикладывая прохладную бутылку ко лбу. Он подумал, что надо будет обязательно как-то отблагодарить Таню. Покатать ее на лодке. Или угостить мороженым.
Клим оставил Кабана у входа в редакцию вместе с бутылкой целебной настойки. Иван Михалыч коротал время за компьютерной игрой. На рабочем столе стоял новенький, блестящий ноутбук, по экрану которого носились гоночные машины. Редактор был так увлечен гонками, что не сразу обратил внимание на вошедшего в кабинет Клима.
– А-а, юное дарование! Садись… А я сейчас, секундочку… Мне надо обязательно прийти к финишу в первой тройке, чтобы потом попасть на чемпионат…
Тут одна из гоночных машины с грохотом врезалась в дерево и развалилась на кусочки. Редактор чертыхнулся, выключил ноутбук, опустил никелированную крышку и с любовью погладил ее ладонью.
– Вот, полезную штучку приобрел, – сказал он, убирая ноутбук со стола. – Всю жизнь мечтал, а вот только теперь нашлись деньги.
– Дорого стоит? – спросил Клим. – Наверное, не меньше тысячи долларов?
– Да что ты! – стушевался редактор, и кончик его носа стал стремительно краснеть. – Копейки! Ну, ты очередной отрывок принес? Так давай быстрее! – и ужасно фальшиво пропел: – Наш паровоз вперед летит, и промедление смерти подобно…
Он взял мелко исписанные странички, в уголке первой написал «Срочно в набор!», надел очки и пробежал взглядом по тексту.
– Ага, ага, – бормотал он, одобрительно кивая, и скользил пальцем по странице сверху вниз. Перевернул вторую, потом третью, и вдруг его палец резко затормозил, будто налетел на какое-то непонятное слово. – Стоп! Так ведь про градусник ты уже писал!
«Заметил, моль нафталиновая!» – с ненавистью подумал Клим и стал путано объяснять, что умышленно сделал повтор, потому как этот прием позволит читателю глубже вникнуть в суть житейских параллелей… Но редактор его прервал:
– В общем, так! – строго сказал он, грозя пальцем. – Ты не халтурь! Я такие вещи не люблю. Дай бог, чтобы у читателя хватило терпения один раз прочитать твою ху… твое художественное произведение, но второй раз он уже точно не потянет. Мы рискуем потерять читательскую аудиторию. Усёк? Первый и последний раз!
Он вынул из стола пачку денег, отсчитал одну тысячу четыреста и небрежно кинул Климу, показывая этим жестом свое недовольство. Из кабинета Клим вышел в удрученном состоянии. Таня, которая по своему обыкновению дожидалась его в коридоре, стала о чем-то взволнованно щебетать, но Клим ее не слушал. «Мне бы ее заботы! – подумал он. – Примазалась к моей славе!»
– А почему ты не работаешь? – спросил он ее, не слишком заботясь о том, достаточно ли доброжелательно прозвучал вопрос.
Таня отступила на шаг, захлопала глазами, сразу и безусловно почувствовав себя виноватой, и стала оправдываться:
– Так… так на десять номеров вперед запланирован ваш роман, и Иван Михалыч отправил всех корреспондентов в отпуск.
– Значит, ты в отпуске? Тогда скажи, где в вашем поселке местное население любит собираться?
– Собираться? В каком смысле?
– Ты знаешь, что такое толпа? Шум, гомон, споры-разговоры? Где это можно увидеть?
Вопрос показался Тане забавным, она улыбнулась и весело ответила:
– Наверное, на рынке. С утра там полно народа… – Подумала и добавила: – На автостанции около билетной кассы случается толкотня… Где ж еще? У продмага, когда дешевую муку и макароны привозят.
– Тогда у меня будет к тебе маленькая просьба, – произнес Клим и уже начал было отстегивать от поясного ремня плеер, но вдруг передумал. Таня была слишком умна, чтобы доверить ей такое.
Но девушка уже загорелась желанием выполнить поручение писателя Нелипова, она едва не подпрыгивала от нетерпения.
– Какое? Какое поручение?
– М-м-м… Вот что! Попроси у редактора машину на пару часиков.
Заполучить в свое распоряжение желтый «жигуль» было намного проще, чем отшить Таню, которая слезно предлагала себя в качестве водителя. Но Клим был неумолим и сам сел за руль.
– А она в тебя втюрилась, – заметил Кабан, сидя за заднем сидении (на переднее он не вмещался). Телохранитель с удовольствием допивал живительную настойку женьшеня и оживал прямо на глазах.
– Тебе показалось, – ответил Клим, глядя в зеркало заднего вида, где в клубах пыли таял тоненький силуэт Тани, очень похожий на разбухший от спирта корень, который Кабан пытался вытряхнуть из опорожненной бутылки.
– А она баба упрямая. Сколько мужиков пыталось с ней шашни завести – всё без толку… Слушай, надо этот пузырь разбить и достать эту дрянь. Ведь если ее пожевать, то сколько еще бухла в горло попадет!
Клим свернул на грунтовую дорогу, а с нее вырулил прямо в степь и поехал по кочкам. У кучи прелых листьев он остановился. Кабана не интересовало, куда и зачем они приехали, он получал удовольствие от чудодейственной настойки.
– Ну-ка, закинь его в багажник! – сказал Клим, раскопав мешок с яблоками.
Таня оказалась права, на рынке было полно люду. Самая толкотня происходила на мясных рядах. Охранник в грязной телогрейке, к рукаву которой была пришита старая пионерская эмблема с символом костра, преградил машине путь, но как только увидел физиономию Кабана, живо отпрыгнул в сторону и радостно поклонился.
– Встанешь вот за этим прилавком, между тетками в фартуках, – сказал Клим, тыча пальцем в стекло, – и будешь
