и хихикая. Почему «хихикая»? Ну, потому что устроить такой перфоманс — удалить судовую роль и сбежать с командной палубы — космик может только наглухо рехнувшись. Может ли космик рехнуться? Да ещё как! Дело вполне обычное. Природа не готовила нас к многолетнему пребыванию в замкнутом пространстве корабельных отсеков, постоянному риску и сенсорной депривации. Ну и траверсы действуют на людей по-разному: смена метрики у некоторых может вызывать побочные эффекты от галлюцинаций до панических атак. Отчасти ещё и поэтому пассажиров возят в капсулах. Да, среди космиков таких чувствительных обычно не бывает, но никогда не знаешь, у кого вдруг проснётся «синдром Дороги». Бывало, человек лет десять преспокойно летал, а потом хренакс — накрыло. Списали на станцию.
Может ли разом рехнуться целый экипаж? Вероятность куда меньше, но, как показала станция «Форсети», может даже и не один. По результатам сняли несколько сериалов-триллеров и сделали пару недурных видеоигр в жанре «хоррор-шутер», но это слабо утешает. Так что, если здешние космики просто сидят и хихикают — это очень мягкий вариант. И крайне маловероятный, если честно. Так что я в первую очередь принюхиваюсь, а не присматриваюсь. Называя вещи своими именами, ищу трупы.
Вторую палубу осмотрел за полдня — результат нулевой. Это палуба складов — тут обычно хранятся мелкие грузы, которые нет смысла помещать на баржу, потому что они предназначены для транзитных точек. Чаще всего это личные посылки, которые таким образом перемещают между станциями. Там их либо получают «кильки» — так «экипажные» дразнят «станционных» за скученность жизни, либо подхватывают космики с других кораблей — для себя или везут дальше. Нечто вроде почтовой службы, медленной и неэффективной. Иногда бывает, что посылка годами гоняется за получателем, перемещаясь по космосу с попутными оказиями, но даже это лучше, чем ничего. Ещё одна категория грузов, которую везут на самом буксире, — всякие штуки, которые не переносят холода. Баржи не имеют источников энергии, груз едет при космических условиях. Большая часть массовых грузов — это материалы типа металлопласта, твёрдое топливо, детали, пищевые сублиматы. Им пофиг. Меньшую как раз грузят в сам буксир. Это электроника, свежие (ну, относительно) продукты, всякие жидкости и прочее такое, что требуется мелкими партиями. Для крупных партий есть трюмные контейнеровозы, тёплые, с давлением, но на них перевозка сильно дороже, чем баржей. Вторая палуба имеет грузовой шлюз, поэтому грузовые склады всегда размещают именно на ней. Схема общая для всех проектов буксиров, потому что обеспечивает совместимость с причальными узлами станций. Вечная головная боль суперкарго — в отличие от баржи, которую отцепил и забыл, вся эта мелочёвка вечно путается, теряется, приходит не туда и не тому… но не в этот раз.
Потому что склады абсолютно, девственно пусты.
Я растерянно созерцаю чистые стеллажи с противоперегрузочными сетками, запаркованные погрузчики, намертво закреплённые тележки и прочую радость перфекциониста, пытаясь сообразить, как такое возможно.
Вся товарная логистика в дальнем космосе осуществляется кораблями. Кораблей много, но не настолько, чтобы гонять их порожняком. Особенно это касается дальних буксиров, которые самая массовая тягловая сила перевозок. Буксир с пустым трюмом? Да ладно! Обычно ситуация обратная — небольшие склады в рейсе забиты полностью, а что не влезло, вопреки правилам пожарной и перегрузочной безопасности распихивается по всем свободным помещениям и коридорам, разве что стараются не слишком нарушать развесовку. Каждый перевезённый груз — копеечка экипажу. Каждый пустой кубометр даром жрёт топливо. Космики умеют считать деньги.
В общем, пустые трюмы сократили мне время на осмотр, но прибавили загадок.
Вернулся на командную палубу, пообедал рационом, чтобы не тратить время. Скормил упаковку роботу-уборщику, который стоял над душой с таким видом, как будто ждал, что я её брошу на пол в камбузе. А может быть, ещё и плюну сверху. Как можно передать столько раздражённого недоверия гладкими пластиковыми поверхностями? Наверное, в тот период, когда предыдущий экипаж уже куда-то делся, а меня ещё не разбудили, робот был счастлив — никто не мусорил. Тогда я вряд ли вызываю у него симпатию — первым делом заблевал всё вокруг. Это, разумеется, шутка. Мозгов в этой штуке нет, просто набор датчиков и прошивка.
— Как успехи, капитан? — спросила меня Катерина, когда я заглянул в рубку.
— Обнаружил целую кучу ничего. Продолжаю поиски.
— Удачи, — вздохнула она.
Окинул взглядом индикаторы, убедился, что всё в порядке, отправился к лифту. Меня ждёт следующая палуба.
Проходя мимо, по наитию дёрнул ручку четвёртой каюты — да чёрт побери! Опять заперто!
Вернулся в рубку, уже привычно вызвал контрольное меню — открыто! Всё как вчера, в точности. Вот только спецключ-то у меня уже в кармане! Решительно отправился к крышке кабельного люка в коридоре, вскрыл его, нашёл гребёнку шины четвёртой каюты. Так… где тут замок? Вот этот пин. Ну что: «Сезам, откройся!»
Сезам чихать на меня хотел.
Дверь по-прежнему закрыта, и что с этим делать, я ума не дам. Собственно, единственно возможное действие я уже совершил — подал команду электрозамку напрямую. Если он на неё не реагирует, варианта два: либо замок сломан, либо команда не проходит. Не проходить с управляющей гребёнки она может только при физическом обрыве/отключении провода. В этом случае я могу разве что побиться о дверь головой. Разумеется, можно вскрыть плазморезом, но это сложно, заморочно и глупо. А ещё адски вонюче — так-то металлопласт не горит, но если хорошенько нагреть его плазмой, то запах будет чудовищный. Горелым пластификатором провоняет вся палуба. Не помню, где и когда я резал металлопласт плазморезом, но в эффекте уверен полностью, наверное, впечатление было незабываемое.
При этом с вероятностью процентов в девяносто девять с девяносто девятью сотыми в двери просто глючит электрозамок. Скорее всего, изнутри он открывается без проблем, поэтому прежний обитатель каюты о поломке не подозревал. Снаружи запертую дверь никто открывать не пробовал, потому что пустую каюту закрывать незачем, вот и не починили. Если неисправность ещё и непостоянная, что контакт отходит, могли не замечать годами. Одна сотая процента
