привязал хиндиксу к трубе.
Двери станции были открыты нараспашку, никто не охранял их. Фрисс огляделся и увидел нескольких сарматов на берегу Реки – один из них держал странный прибор с широкой выдвижной вилкой, иногда опускал эту вилку в воду или ощупывал землю, и тогда все склонялись над прибором. Фрисс не очень понимал в таких штуках – помнил только, что Халан называл такую усатую коробочку «дозиметром Конара», и что нужна она, кажется, для поиска Сиджена – излучений ирренция и веществ, ему подобных. Зато он понимал в другом – во взглядах и движениях. Даже окаменевшие лица сарматов не могли скрыть всё, и Фрисс, едва на них взглянув, насторожился – им было сильно не по себе, и они, наверное, предпочли бы оказаться подальше отсюда. Он видел такое – поздней осенью, когда сарматы готовились к зимнему сну и дремали на ходу… но не летом же!
Речник подошёл ближе и поприветствовал их. Сарматы не ответили, только один оторвался от прибора и посмотрел на Фрисса безразличным взглядом. Вся компания была, по сарматскому обычаю, в тонких, но очень прочных скафандрах, скрывающих всё тело, а сармат с устройством даже надел шлем. Оружия ни у кого не было – ни речного, ни сарматского.
- Что-то случилось на станции? – встревоженно спросил Речник. Тот единственный, кто его заметил, отрицательно покачал головой.
- Я пришёл поговорить с Гвенноном, вашим командиром. Где его найти? – спросил Фрисс, довольный и этим. Взгляд сармата стал пристальным, но понять по его лицу ничего нельзя было.
- Прямо и направо по стреле «Щит наблюдения», - ответил он, помедлив. – А вода чистая… пока что чистая. Можешь посмотреть.
Он кивнул в сторону сармата с прибором. Фрисс вежливо отказался – в показаниях он ничего не понял бы, но сказанное ободрило его. «Если вода чистая - значит, всё цело,» - думал он, входя в невысокие ворота. К такому сооружению больше подошла бы арка в десяток локтей, но сарматы обходились дверным проёмом по своему росту – а они были ненамного выше людей…
Внутри было прохладно, светло и тихо, вокруг Фрисс видел лишь рилкар – стеклянистый искусственный камень, цветной фрил и тускло блестящий металл. Что-то странное чувствовалось внутри станции, смутное напряжение, готовое разразиться грозой или взрывом, и Фрисс в недоумении оглядывался по сторонам. Обычный коридор, без каких-либо странных приспособлений, вскоре начал ветвиться, а на стенах появились стрелки-указатели. Никого внутри не было. По счастью, надписи все были на языке, известном Речнику, – на сингельском, и стрелу, указывающую на Щит наблюдения, он нашёл быстро.
Гвеннон стоял у светящегося наклонного экрана, следил за чем-то, непонятным Речнику, и хмурился. В этой комнате были только экраны, ни кнопок, ни странных рычагов… Командир «Флана» был одет в обычный жёлтый скафандр с названием станции на спине и цветными полосами нашивок на груди. Так же одевались все здесь, и Гвеннону никаких знаков отличия не полагалось, кроме, возможно, причудливых украшений из каких-то обломков станции и обычного камня… хотя нет, такие вещицы Фрисс видел и у простых сарматов. «А могли бы сделать самый роскошный венец,» - Фрисс, подавив укол зависти, покосился на экраны. «Столько металла и фрила…»
- Халан просил поговорить с тобой, - сказал Речник с самым мирным видом. – Что-то тревожно у вас на станции. Даже я это чую. Если вдруг мы можем помочь…
Гвеннон перевёл на него удивлённый взгляд, озадаченно мигнул, но за оружием не потянулся.
- Передай Халану мою благодарность, - сказал он, кивнув. - Не ожидал. А насчёт помощи… Мы послали уже запрос в Ураниум-Сити, но они могут опоздать. Ещё две недели у нас есть, но больше мы не продержимся.
«В Ураниум-Сити?! Они же в свою столицу пишут, если только совсем беда…» - Речник поёжился, и не от холода. Каменное лицо Гвеннона казалось спокойным – даже слишком, только глаза из красных стали тёмно-багровыми.
- Что-то такое, в чём мы разбираемся? – спросил он с большой осторожностью. «А то я даже объяснить не смогу,» - думал он, заглядывая в ближайший экран. Ни одного знака из строк, медленно ползущих по нему, Фрисс не понял. Говорили, что когда-то люди и сарматы жили бок о бок, и ничего непонятного между ними не было, - но с тех пор не одна река поменяла русло…
- Наверное, ты знаешь, что станция постоянно вырабатывает отходы, - продолжал Гвеннон, медленно и размеренно. – Сейчас ты скажешь, что мы выливаем их в Реку. На твоё счастье, это не так. Мы вывозим всё опасное в хранилище - в Змеиные Норы к востоку отсюда. Мы, «Эджин», «Скорпион» и все западные станции. Это общее хранилище. И теперь оно недоступно ни для кого.
- Что?! – Фрисс, спохватившись, прикусил язык. «Да ещё бы я не слышал,» - его передёрнуло. «Тысячи самых глубоких нор, битком набитых ирренцием и лучистой пылью. Весь Запад тысячи лет набивает их чистым ядом. Если три станции не могут сбросить туда свою отраву, то куда они её денут?!»
- Именно, - кивнул сармат. – На две… хорошо, на три недели, если мы разделим место в своих хранилищах между тремя станциями… на три недели нам хватит подземелий под «Фланом». А потом всё это окажется в Реке. Я не хочу, чтобы такой склад ирренция взорвался под моей станцией. Понравится это вашему Королю или нет – его дело.
- Постой, сармат! Никто не хочет, чтобы вы взорвались, - Фрисс поднял руку в просительном жесте. – Но ещё мы не хотим, чтобы вы убили Реку своей отравой. Что не пускает вас в Норы? Разве что-то может противостоять вашему оружию?!
- Сам ирренций противостоит нашему оружию, - склонил голову Гвеннон, и его глаза досадливо сузились. – Какая-то тварь засела там. Наш летающий корабль отправился в Норы – и
