Он тогда видно, что расстроился. Но я просто не имею лишнего времени. Чтобы взваливать на себя ещё и это. А, кроме того, оно мне надо? Один раз помогу — буду только их обслуживать. Хватит, что с этим Обществом ещё ничего не понятно.
Я потянулся и спустил ноги с кровати. Надо сварить огромную чашку кофе. А потом сходить-таки куда-то покушать. Хочу огромный бифштекс.
Но не успел я дойти до буфета, где хранились мои запасы кофе, как, словно по мановению волшебной палочки, появились оба призрака. Дежурили они, когда я встану, что ли?
— Ну что, орлы? — довольно улыбаясь, спросил я, — всё тихо-спокойно?
Призраки переглянулись и молча уставились на меня.
— Что? — не понял я, а потом понял, что накануне пришел же сердитый и не выспавшийся и сделал им втык, чтобы не трещали одновременно. Вот они и ждут, чтобы я сам решил, кому рассказывать.
— Говори, Моня.
Моня самодовольно улыбнулся, а Енох надулся и обиженно замерцал.
— Мы охраняли твой сон, — сообщил одноглазый, — не допустили никого!
— А что, кто-то приходил? — удивился я и засыпал кофе в джезву.
— Да, какая-то девица припёрлась, — подтвердил Моня, — Енох ей глаза отвёл, а я внушил, что и у неё дома примус. Вот она и ушла.
— Что за девица? — не понял я.
Так как Моня замялся, я кивнул Еноху, мол, рассказывай.
— Она была в Обществе, когда тебя на спиритизм проверяли, — пояснил Енох, — колокольчик приносила, помнишь? И протоколы вела. Она ещё тебя неправильно назвала, и ты сделал ей замечание…
— Юлия Павловна? — опешил я и улыбка сбежала с моего лица, — Она? Прямо сюда приходила? Ко мне? И вы её не пустили⁈ Да как вы могли⁈
— Но ты же сам сказал, никого не пускать! Вот мы и не пускали! — впервые оба призрака были единодушны.
Но мне это настроения не добавило.
Я возмущался и возмущался. Призраки обиделись. Но мне от этого не легче. Она сама ко мне приходила! Сама!
А они не пустили!
Я пил кофе и злился. Не на призраков, а на себя. Мог бы предугадать. Но кто же знал?
И тут в дверь постучали. Я аж встрепенулся. Точно! Это же Юлия Павловна, видать вернулась домой, проверила, что примус у неё в порядке и вернулась обратно. Она настойчивая и волевая девушка. Так что не удивительно — пока задачу свою не выполнит, с дороги не сойдёт.
— Тихо! Я быстро! — я торопливо пригладил пятерней всклокоченные волосы и, улыбаясь, ринулся открывать дверь.
На пороге стояла… Изабелла.
— Ты? — только и смог, что выдавить я, растерянно хлопая глазами.
— Ген-нн-а-а-а, — томно протянула она, входя в мою комнату, — ты рад, что я пришла?
— А откуда ты мой адрес знаешь?
— Но ты же сам сказал, что живешь во флигеле за пустырём…
Глава 7
Изабелла действовала с грацией и деликатностью бульдозера, который сносит несанкционированные палатки на овощном рынке. Начала она с того, что кавалерийским шагом вошла внутрь и осмотрелась. Очевидно, обстановка ей не понравилась сразу, потому что она спросила, демонстративно наморщив носик:
— Ген-н-на-а-ашаа-а, ты что, живёшь вот в таком месте?
Этим вопросом она вогнала меня в ступор и, пока я соображал, что нужно ответить, Моня подсказал:
— Скажи, что ты бы рад пожить в элитном борделе, но материальное положение не позволяет.
И обидно так захихикал, гад.
Ему принялся вторить, кудахтая от смеха, Енох:
— Или в монастыре… в женском…
Юмористы, блин.
Но так-то моего ответа Изабелле и не требовалось: пока я выслушивал реплики всяких призраков и пытался сочинить подходящий ответ, она уже по-хозяйски прошлась по комнате, вылила из джезвы весь свежеприготовленный кофе в чашку, влезла в моё единственное кресло с ногами и принялась меня поучать, попивая мой кофеек.
— Генна-аа! Так жить нельзя!
— Почему?
— Мебели нет, темно, комната маленькая, неуютно! Ты должен…
Внезапно она вскочила, чуть не расплескав кофе себе на платье, торопливо отставила недопитую чашку на стол и, даже не попрощавшись, выбежала вон.
— Что это с ней? — удивился я.
— Она вспомнила, что дома примус выключить забыла, — безмятежно сообщил Моня.
А Енох опять заржал.
Ну что ж, иногда и от призраков бывает польза. Хотя вру — всегда. Но им об этом знать не обязательно.
Я сделал зарубку, что нужно будет купить подарок Степановне и запретить пускать ко мне кого бы то ни было. Особенно в моё отсутствие.
Кофе Изабелла мой выпила, делать мне всё равно дома было нечего, да и голод замучил. Поэтому я собрался и пошел в город. Найду какую-то забегаловку, чтобы перекусить.
Но пока я шел в поисках пристойной точки общепита, прямо на пятачке у телеграфа мне на глаза попалась продавщица беляшей. Дородная тётка бойко торговала и, судя по небольшой очереди из прилично одетых граждан, качество беляшей было приемлемым (и даже отменным).
Я не выдержал, уж слишком здесь витал заманчивый мясной дух, да с лучком. Встал в очередь и купил себе два беляша. Есть прямо тут, стоя, в толпе людей, было неудобно, поэтому я, бросив взгляд вокруг, увидел рядом небольшой парк и заторопился туда.
Это был даже не парк, а так — совсем небольшой скверик. К моей радости там было две лавочки рядом, и обе оказались свободными. Улыбнувшись своей удаче, я примостился на одну и тотчас же впился зубами в ароматную мякоть беляша. От прокуса тесто лопнуло и вкуснейший мясной, чуть перчёный, с лучком, сок потёк в рот. Я жевал мясную начинку, наслаждаясь каждым кусочком, пока вдруг не ощутил на себе тяжелый взгляд, который становился всё тяжелее и тяжелее.
Торопливо оглянулся — на спинке второй лавочки сидела сорока и смотрела на меня в упор недобрым взглядом. Глаза её как будто светились и остро выжигали внутри меня дыру. Только я встретился с ней взглядом, как давление усилилось, и тут же у меня перестали слушаться руки. Я хотел пошевелиться и не смог. Затем меня накрыл такой дикий страх, который никогда в жизни я ещё не испытывал. Меня затрясло, сердце забилось с такой силой, что, казалось, сейчас вот-вот выпрыгнет из груди. Воздуха не хватало, и я начал задыхаться.
Когда я уже посинел и почти потерял сознание, внезапно рядом, над ухом,
