он. – Я люблю тебя, Софи.
Бьёрн дотронулся до ее волос, собранных в пучок, и расстегнул её заколку. Белокурые локоны струями упали ей на плечи. Он поцеловал ее. София ответила, хотя ей и казалось странным целовать вчерашнего друга. Губы Бьёрна тем временем опустились на её шею, покрывая нежную кожу легкими поцелуями. София хотела было уже остановить его, сказать, что не хотела бы спешить, но он уже расстегивал её халат, под которым была лишь ночная рубашка. Он бережно уложил ее на большую кровать, которая стояла посреди комнаты.
В постели Бьерн был совсем другим, не таким страстным, как Максим, как показалось Софии, хотя она не могла сказать, что ей с ним было неприятно. Бьёрн довольно быстро получил оргазм и, обняв Софию, крепко уснул, оставив её погружённую в раздумья. В ту ночь она, кажется, так и не смогла уснуть. А когда всё-таки сон притуплял сознание, ей снился Макс, он был где-то далеко и как будто нуждался в её помощи и звал её. И тогда она просыпалась, боясь во сне прокричать его имя.
В Германии Бьёрн и София отдали датское свидетельство о браке на признание в немецкий ЗАГС в Бохуме. Всё получилось, как и рассчитал Бьёрн. Спустя некоторое время немецкая версия свидетельства о браке была готова, София отнесла её в офис по делам иностранцев и подала заявку на бессрочный вид на жительство как супруга немца. Теперь Софии уже не нужно было беспокоиться о продление “внж”, и она сконцентрировалась на учёбе, пока ещё было время. Казалось, всё наладилось, но от себя не убежишь. Ночами она ненавидела себя, потому что считала, что предала свою любовь.
Глава двадцать первая
Бьёрн тем временем переехал от родителей в общежитие. Они заказали в интернет-магазине надувную кровать, так как двуспальную было совсем некуда поставить в комнатушке Софии. Вместе с этим они начали подыскивать квартиру.
Мария не могла ни узнать, что София и Бьёрн стали жить вместе, они теперь часто видеться в общежитии. Для Марии шоком стало известие, что София вышла замуж за своего друга, о чём она, конечно, не упустила случая сообщить Софии. И о том, как она расстроилась, потому что её не позвали на свадьбу в Данию. Вообще отношения между девушками незаметно охладели. У Софии стало меньше времени на общение с подругой, ведь теперь она жила не одна? Или причина была в другом? Почему-то Софии больше не хотелось часто видеться с подругой.
Дружеские отношения между Софией и Бьёрном сохранилась и после того, как они стали мужем и женой. Они всё также обсуждали разные темы, много времени проводили вместе. Что касается близости – Софии казалось, Бьёрн особо не стремится заниматься с ней любовью. Наверно, из-за того, что она в положении, или, может, его мысли занимала работа, поиск квартиры, полагала она. Ей это было, по правде говоря, не важно, так было даже лучше!
Душа, раненая предательством ещё не излечилась, София часто вспоминала Максима, хотя ей казалось, что она никогда не сможет его простить. Однако постепенно боль притупилась. На самом деле Бьёрн понимал, что София всё ещё не забыла Максима, но пытался своей нежностью и заботой заслужить её любовь.
Беременность протекала хорошо. Малыш стал бальзамом для её разбитого сердца. Она знала, что это будет мальчик и часто пыталась представить себе черты лица её ребёнка. София с удовольствием показывала снимки УЗИ Бьёрну или же брала его с собой на очередной осмотр. Ей казалось, что он тоже, как и она, счастлив и ждёт появления ребенка, хотя и не был его биологическим отцом.
Спустя несколько месяцев после бракосочетания в Дании, когда животик Софии уже был хорошо заметен, она наконец познакомилась с родителями Бьёрна. Она сильно нервничала перед встречей. К её удивлению, в доме Рэшей её хорошо приняли. Бьёрну даже показалось, сердца родителей смягчились после того, как они увидели его беременную жену.
– Сын, – сидя за столом, обратился отец к Бьёрну, – мы с твоей матерью подумали, вы с Софией можете пожить в доме твоей бабушки, пока ты начнешь работать и не встанешь на ноги. К тому же дом находится недалеко от вашего университета.
Бьёрн не ожидал услышать такого предложения. Бабушка умерла полгода назад, и её дом возле парка был выставлен на продажу.
– Спасибо, отец, мама, я очень тронут, но нам хорошо в общежитии, – ответил Бьёрн. Он не хотел зависеть от своих родителей.
– Хорошо, ну а что скажет София?! Бьёрн очень упрям, как всегда, – сказал отец Бьёрна, посмотрев на девушку в упор.
– Простите, я не думаю, что моё мнение тут играет роль, – ответила София, возвращая взгляд. – Пусть муж сам решает.
– Хм, вы не только красивая, но ещё и скромная, – усмехнулся отец.
София покраснела, услышав эти слова, и посмотрела на Бьёрна.
– Хорошо, – сказал он. – Отец, мама, если мы с Софией примем ваше предложение.
– Мы будем только рады, – кивнула мама Бьёрна. – Приходите к нам почаще, София, – сказала она.
Молодые люди переехали из общежития в дом бабушки Бьёрна. В доме было два этажа, он казался Софии очень уютным после студенческого общежития. Особенно ей нравился большой сад, где можно будет уже в скором времени гулять с малышом. София и Бьёрн не стали полностью переделывать дом под себя, только организовали одну из комнат на втором этаже дома под детскую и по-немецки заранее купили все необходимые вещи для новорождённого.
В назначенный срок София родила мальчика, которого назвала Алексом. Малыш был таким же светловолосым как и она сама. Со стороны трудно было сказать, на кого похож мальчик. Однако София решила, что он похож на своего биологического отца. А Бьёрн считал, что у Алекса черты лица матери.
София взяла академический отпуск в университете, чтобы заботиться о ребёнке. Тем временем Бьёрн закончил учёбу, получил диплом юриста и начал работать в адвокатской компании своих родителей. Дела у него шли в гору, ведь он рядом с ним были два человека, которые наполняли смыслом его жизнь.
Глава двадцать вторая
Спустя чуть больше года Максима освободили досрочно за хорошее поведение. У тюрьмы его встречал школьный друг Родион, которому каким-то чудом тогда удалось увильнуть от полиции – он уволился из ресторана за неделю до случившегося и уехал на какое-то время из города. Вообще Родиону везло по жизни. Несмотря на свой авантюризм, он почти никогда не попадал в неловкие ситуации.
– Ну как ты,
