ветеранов Цезаря и тем самым укрепить свое положение.
В конце апреля 44 года до н. э. в Рим прибыл Гай Октавий Фурин (63 до н. э. — 14 н. э.) — наследник Юлия Цезаря, будущий император Август. Отец его, тоже Гай Октавий, римский сенатор, происходил из старинной и богатой всаднической семьи. Прожил он недолго и умер в 59 (или 60) году до н. э. в возрасте сорока двух лет, возвращаясь из Македонии, наместником которой он являлся, так и не успев выдвинуть свою кандидатуру на консульство. Его жена Атия, мать Августа, была дочерью Юлии, родной сестры Гая Юлия Цезаря. После смерти своего мужа она через некоторое время вступила в новый брак, и у четырехлетнего Гая Октавия появился отчим — консуляр Луций Марций Филипп[134]. Октавий с детства пользовался особым вниманием со стороны своего двоюродного деда Юлия Цезаря, который пристально следил за развитием мальчика и постепенно привлекал его к политической жизни, назначал на небольшие государственные должности, например, ввел в коллегию жрецов-понтификов[135].
Как уже говорилось, к середине 44 года до н. э. Цезарь планировал военный поход против Парфии и для этой цели приказал собрать в Греции около шестнадцати легионов и более десяти тысяч всадников. Октавия Цезарь отправил в эпирский городок Аполлонию, где находился экспедиционный штаб, чтобы юноша готовился к парфянскому походу и посвящал свой досуг занятиям и тренировкам. Вместе с Октавием в Аполлонию отправились его близкие друзья детства, в том числе Марк Випсаний Агриппа (63–12) и Квинт Сальвидиен Руф (?—40)[136].
Узнав о смерти Цезаря, восемнадцатилетний Октавий, посовещавшись с друзьями, отправился с небольшой свитой в Италию. Высадившись в порту маленького городка Лупии (современный Лечче) в Калабрии, он узнал все подробности об убийстве Цезаря и о содержании его завещания. Затем Октавий прибыл в Брундизий, где его горячо приветствовали стоявшие здесь легионы. В соответствии с завещанием он принял новое имя — Гай Юлий Цезарь Октавиан[137]. Последнее прозвище, являвшееся измененным вариантом его родового имени (Октавий), указывало на усыновление.
Надо сказать, что и мать, и отчим Октавиана в своих письмах к нему категорически настаивали, чтобы он отказался от опасного наследства и имени Цезаря, удалился в частную жизнь, но юноша всё же решил по-своему[138]. Согласно преданию, сохранившемуся у Светония, «в бытность свою в Аполлонии он поднялся с Агриппой на башню к астрологу Феогену. Агриппа обратился к нему первый и получил предсказание будущего великого и почти невероятного; тогда Август (то есть Октавий. — М. Б.) из стыда и боязни, что его доля окажется ниже, решил скрыть свой час рождения и упорно не хотел его называть. Когда же после долгих упрашиваний он нехотя и нерешительно назвал его, Феоген вскочил и благоговейно бросился к его ногам»[139]. Следовательно, римляне допускали, что Октавий ещё в юности получил недвусмысленное указание на свое великое будущее.
Из Брундизия Октавиан отправился в апреле в Неаполь, а затем к Цицерону, который в это время находился на своей вилле близ Путеол. Цицерон имел с ним, а также с его отчимом Луцием Марцием Филиппом и зятем Гаем Клавдием Марцеллом, долгий и обстоятельный разговор о вступлении в наследство. Октавиан вел себя так обходительно и подобострастно[140], что ему удалось ввести в заблуждение даже такого прожженного политика, как Цицерон. Полностью уверенный, что Октавиан на его стороне, Цицерон пообещал ему свою поддержку в сенате и народном собрании в обмен на защиту от Антония. По мнению Плутарха, «Цицерона сблизила с Цезарем прежде всего ненависть к Антонию, а затем собственная натура, столь жадная до почестей. Он твердо рассчитывал присоединить к своему опыту государственного мужа силу Цезаря, ибо юноша заискивал перед ним настолько откровенно, что даже называл отцом»[141].
Заручившись, благодаря содействию своих родственников, поддержкой Цицерона и стоявших за ним заговорщиков, желавших столкнуть его с Антонием, Октавиан в конце апреля отправился в Рим вместе со свитой сопровождавших его цезарианцев. В соответствии с правилами того времени он явился к претору Гаю Антонию, брату Марка Антония, и заявил о принятии наследства Цезаря. 9 мая 44 года до н. э. Октавиан был представлен народному собранию трибуном Луцием Антонием (другим братом Марка Антония) и произнес небольшую речь о своем вступлении в наследство, а также торжественно обещал безотлагательно выплатить народу по 300 сестерциев в соответствии с завещанием Цезаря[142]. После этого он решил добиться аудиенции у консула Марка Антония, который, желая унизить юношу, заставил его долго ждать приема у ворот. Когда же Октавиан, наконец, встретился с Антонием, то стал укорять его за потворство убийцам Цезаря, а затем потребовал вернуть деньги из запасов диктатора. В ответ Антоний нагрубил Октавиану, заявив, что не обязан перед ним отчитываться, что власть путем завещания не передается и что все деньги Цезаря давным-давно потрачены на политические нужды[143]. Расстались они уже непримиримыми врагами.
Поскольку денег для раздачи народу Октавиан достать не смог, он продал всё свое имущество, в том числе унаследованное от отца, а также имущество матери, отчима и родственников, чтобы, согласно завещанию Цезаря, раздать каждому римлянину по 300 сестерциев[144]. Антоний же стал всячески препятствовать официальному оформлению усыновления Октавиана покойным Цезарем, а также начал распространять по Риму порочащие юношу слухи[145]. Одновременно в город стали стекаться толпы ветеранов — сторонников Октавиана, требовавших мести за смерть Цезаря. Всё это во многом способствовало росту популярности Октавиана среди народа.
Чтобы упрочить свои позиции, 3 июня 44 года до н. э. Антоний провел через народное собрание закон, предоставлявший ему пятилетнее наместничество в Цизальпинской Галлии и Иллирике в обмен на закрепленную за ним ранее Македонию. Однако Децим Брут, уже ранее получивший власть над Цизальпинской Галлией, отказался передать провинцию Антонию даже в обмен на Македонию. Сторонники заговорщиков не доверяли Антонию, хотя он всячески препятствовал Октавиану во всех его начинаниях. Например, он не позволил ему выставить на празднествах в честь Венеры золотое кресло и венок в честь покойного диктатора. Цезарианцы же неоднократно пытались примирить своих лидеров, но безрезультатно. Окончательный разрыв отношений произошел, когда Антоний сорвал попытку Октавиана стать народным трибуном[146].
На фоне раздоров между лидерами цезарианцев республиканцы наращивали свои силы и влияние. Их вожаком стал Цицерон, который полностью одобрял убийство Цезаря и активно поддерживал его убийц. В конце лета 44 года до н. э. Децим Брут продолжал контролировать Цизальпинскую Галлию, Марк Брут в конце августа отправился в Македонию, а Кассий — в Сирию, где находились собранные для парфянского похода Цезаря легионы. Хотя летом сенат отдал Кассию и Бруту в управление Кирену и Крит (взамен Сирии и Македонии, выделенных им еще покойным Цезарем, но затем переданных Долабелле и Марку Антонию), они проигнорировали эти назначения, поскольку посчитали данные
