опять давай напускать жару, посевы сушить да тучи разгонять.
Все лето солнце с ветром боролись. Ветер дул-дул, да и надорвался. Не смог с солнцем справиться. А когда осень пришла, увидел человек, что в поле одни пустые колосья да сухие стебли торчат.
Понял тогда человек свою ошибку, поднял к солнцу и месяцу руки, стал у них прощения просить.
Солнце и месяц отвечают:
— Не говорили ли мы тебе? Что посеял, то и жни. Но скажи нам теперь, бестолковый ты человек, почему ты решил, что ветер главней всех?
Человек ответил:
— Когда вы спросили, кто из вас всех нужней и кого я бы рядом с собой за стол посадил, я рассудил так: солнце — оно как родная мать. Мать долго сердиться не может. Ведь она любит человека, как свое дитя. А месяц всем нам родной дедушка. Дедушка тоже долго сердиться не будет. А ветер — он злой. С ним лучше не ссориться. Вот почему я тогда ветер выбрал. Но теперь я вижу, что жестоко ошибся.
Понравился солнцу и месяцу ответ человека. Они его простили и с той поры помогают ему хорошие урожаи собирать. Недаром теперь днем за столом у человека самый дорогой гость — солнце, а ночью — месяц.
ПЕТУХ ПЕВУН-КУКАРЕКУН
ети, детишки, горошинки-братишки, послушайте!
На нашем дворе жили-были петушок и курочка. Петушка звали Певун-Кукарекун, а курочку — Куд-Кудахша. Всего у них было полно — всегда разное зерно, червячки и травка; ни в чем не было недостатка.
С утра до вечера Певун-Кукарекун с курочкой Куд-Кудахшей бродили, играли, землю ковыряли. Нагнув красный гребешок, говорил петушок:
— Кок-ко-ко-ка?.. нашел червячка.
А курочка ему:
— Куд-куда, подай сюда. Сам не глотай, половину мне отдай… Куд-куда!
Так Певун-Кукарекун с курочкой трудились, всегда всем делились, но об одном горевали и даже слезы проливали: не было у них деток-ребяток, желтеньких цыпляток…
— Ку-ка-ре-ку!.. У всех по сынку!.. Когда я умру, кому же достанется моя красная шапка да острые шпоры? — жаловался петушок.
Куд-Кудахша снесла яичко, да не простое — золотое, и высидела цыпленка: был миленький сыночек, как шелковый комочек, с грудкой белоснежной, ласковый и нежный… Петушок и курочка на него надивиться не могли.
Однажды мать цыпленка говорит:
— Куд-куда, куд-кудат, надо сыну имя дать. Назовем его Желтоносым, чтоб его боялись осы.
Отец цыпленка, Певун-Кукарекун, говорит:
— Нет, такое имя подходит лишь вороне. Если мы хотим, чтоб нашего сына боялись ястреб, лиса и вол, назовем его Дин-дол.
Куд-Кудахша, мать цыпленка, в ответ:
— Не помутилось ли у тебя в голове? Такое имя трудное сказать, таким именем только ругать.
Петух разозлился и, взмахнув крыльями, закричал:
— Ку-ка-ре-ку!.. Я так хочу! Пусть его имя будет Цип-цип.
Согласилась с этим и мать.
Но не успели они именины сына справить, не успели пива сварить, всех кур на диво напоить, как стряслась у них беда: злющий ястреб Острый Нос Куд-Кудахшу вверх унес…
Долго и жалобно пищал Цип-цип.
Надоело петушку Певун-Кукарекуну одному дома сидеть да сына кормить, жалеть. Скоро привел он к себе во двор мачеху — курочку Рябу. Невзлюбила мачеха Цип-ципа.
Однажды под крылом курочки Рябы треснуло яичко и вылупился цыпленок. Дождалась и мачеха сынка, голенького, некрасивого петушка.
Отец Певун-Кукарекун захотел своего второго сына назвать Громом, Дубом иль Пионом, но курочка Ряба с ним не согласилась, другое ими ей все снилось.
— Куд-куда! Мой ребенок не простой, он ученый, золотой. От него никуда. Куд-куда, куд-куда! Мой ребенок всех красивей, всех богаче и счастливей. Я не раз слыхала, в старину так бывало: куры no сто лет жили, потому что имена длинные носили. Я хочу, чтоб и мой сыночек долго жил, и даю ему такое имя:
Маленький цупу-лупу,
Златоносый о-ко-ко-ко,
Шелкоперый шишка-тишка,
Храбрый, миленький мальчишка,
Скороножка тапу-тапу,
Хитренький кудак-кудаку,
Сын известного отца —
Птичьего двора певца
И пестрой курочки Рябы,
Славный, ласковый куренок,
Как жемчужина, цыпленок.
Петушок Певун-Кукарекун с этим хоть и согласился, но про себя ужасно злился:
— Пока такое имя громко скажешь — родишься, вырастешь и в землю сляжешь.
А Цип-цип, бедный сиротка, чье ими произнести кратко, много горя перенес. Как только мачеха Ряба хотела куда-нибудь ребят послать или Кукарекуну в работе помогать, она всегда Цип-ципа звала:
— Цип-цип, в хлев скорей беги! Цип-ципок, печку растопи!
И сам отец Кукарекун ленился выговаривать длинное имя младшего сына, а обращался к сиротке Ципу:
— Ко-ко-ко… Послужи, Цип-цип, отцу, найди ему лужицу. Подними-ка этот камень, мы червей поищем маме.
И уставший сиротка все по двору бегал, а сытый сыночек с длинным именем на солнышке грелся, ленился, пока однажды не провинился: потерял отцовскую трубку и долото. И вот за то отец решил его поругать и наказать, вскочил на забор и заорал на весь двор:
Маленький цупу-лупу,
Златоносый о-ко-ко-ко,
Шелкоперый шишка-тишка,
Препротивный шалунишка,
Иди, уши надеру.
Пока отец произносил такое длинное имя, сыночек убежал и в крапиву залез.
И вот однажды, когда Цип-цип сшибал клювом коноплю, из лесу лиса приползла. Если бы пышнохвостой попался в лапы птенец, был бы нашей сказке конец. Но Цип-цип крикнул, горло раздирая:
— Спа-а-си-ите! Погиба-а-аю!
Услышал петух Кукарекун голос своего сына и, вскочив на крышу, всему двору прокукарекал:
— Свиньи, овцы и собаки, собирайтесь все для драки. У кого острые зубы да быстрые ноги, — скорее в коноплянник. Лиса на Цип-ципа напала, Ципа нашего поймала.
Услыхав Кукарекуна, быстро вскочила свинья:
— Хрю-хрю-хрю, я того не потерплю!
После свиньи заблеяли овцы:
— Ммм-ы пойма-ем, ммы пойммаем!
Но громче всех лаяли собаки:
— Гав, гав, ай, ай, ай! Лису живо догоняй!
Испугалась пышнохвостая и оставила Цип-ципа. Так спасли цыпленка-сиротинку, и он вернулся домой живым и невредимым.
Но воровка лиса, почуяв курятину, долго не дремала, на рассвете снова на двор прибежала.
Не увидев никого на дороге, схватила жирного сына курочки Рябы и… давай бог ноги!
Усыхав крик любимого сына, курочка Ряба кинулась его спасать, да как закудахчет:
— Свиньи, овцы в белых шубах,
