капитан сказал принести это вам. Это выдул человек, утверждавший, что обладает магией. Он искал в Хескалифосе наставника. Когда он это создал, оно было покрыто молниями.
— А теперь — нет? ‑ спросил Дэйма, взяв корзину. Если кто-то пытался пошутить за его счёт, он отомстит, думал он, сдёргивая с корзины шёлковое полотно. Он был слишком занят, чтобы разбираться с шутками.
В корзине лежал искрящийся шар из прозрачного стекла. Дэйма из любопытства коснулся искры: она его ужалила.
— Молнии, говоришь? ‑ спросил Дэйма. Он сходил к своему набору мага, и взял свои кожаные перчатки.
— Миниатюрные, ‑ ответил клерк, всё ещё переводя дух.
Натягивая перчатки, Дэйма глянул на своих гостей.
— Арурим, может быть, чашу воды для кориса?
Арурим поклонился, и поспешил прочь. Дэйма вынул шар из корзины. Тот был полных шесть дюймов в диаметре, идеально круглый, и что-то у него было внутри. Когда Дэйма поднёс его к глазам, он увидел в глубине комнату. Похоже, это было какое-то общественное место. Он увидел помост высотой где-то в фут, с семью стульями без спинок. За ними лежало приличных размеров помещение, заполненное скамьями, и ещё один помост, поменьше, с обращённым к стульям подиумом.
На большом помосте, перед стульями, лежала мёртвая женщина. Дэйма знал, что она мертва — трудно было не узнать опухшее, тёмное лицо жертвы душителя, несмотря на макияж яскедасу. Она была одета в леггинсы и короткую куртку жонглёрши, с пришитыми к швам короткими цветными лентами. Сама жёлтая петля терялась в опухшей шее, но ярко-жёлтые концы вуали яскедасу вновь были выложены ровно, начиная от её бока, будто они были положены там намеренно, чтобы заставить сидящих на стульях делегатов смотреть прямо на тело.
— Что тебе сказал капитан аруримата Хескалифоса? ‑ поинтересовался Дэйма.
— Что в этом деле вы — главный следователь, ‑ ответил клерк, ‑ и что если я расскажу об этом кому-то ещё, прежде чем вы меня отпустите, то меня могут арестовать за содействие беспорядку.
— Он был прав, ‑ сказал Дэйма, продолжая осматривать шар. Он глянул на просцениум, обрамлявший помост. Там, в мозаиках, был Наскемиу, благотворительный госпиталь, и ярко раскрашенные стены, обрамлявшие Капик, с жёлтыми колоннами у главных ворот. Справа был аруримат на Улице Элья. Он знал это место. Это был Форум Пятого Округа, где обсуждались дела той части города, и где голосовали за семерых Спикеров Округа. Это место было закрыто днём, когда все работали. Он бросил взгляд за окно своего кабинета: солнце садилось. Форум откроют с минуты на минуту.
Дэйма сунул шар в корзину.
— Ты — со мной, ‑ сказал он клерку, который пил принесённую аруримом воду. Обращаясь к аруриму, Дэйма сказал: ‑ Я хочу полную команду на Форуме Пятого Округа, как можно скорее. Нам понадобятся баррикады, арурими для наблюдения за ними, и прасмуни с тележкой для мёртвых. Живее! ‑ Свободной рукой он схватил свой набор мага и вышел из кабинета.
— Можно мне домой? ‑ заныл клерк. ‑ Я по всему городу бегал. Моя жена будет беспокоиться…
Дэйма развернулся к нему лицом.
— Ты — гражданин Тариоса? ‑ холодно потребовал он, гневно глядя на низкорослого мужчину.
При слове «гражданин» клерк выпрямился, выпятив тощую грудь.
— Конечно я гражданин! ‑ воскликнул он, возмущённый тем, что кто-то может ставить под вопрос его статус.
— Тогда я, Дэймакос Номасдина из Первого Класса, призываю тебя выполнить свой долг гражданина. Ты служишь Тариосу? ‑ спросил он.
Клерк повесил голову.
— Всегда и навечно, ‑ устало ответил он. Формула была частью его клятвы гражданина. Если член Первого Класса призывал любого жителя города, как это сделал Дэйма, то этот человек был обязан клятвой служить согласно любым полученным указаниям.
Дэйма сунул корзину клерку в руки.
— Сначала мы посмотрим, означает ли это вообще что-нибудь.
Они достигли Форума прямо в тот момент, когда смотрители коснулись деревянных засовов на дверях. Дэйма показал им то, чему его учили в школе, «лицо Первого класса» — выражение лица, осанка и решительность, которые любой человек его ранга мог принять при необходимости, чтобы поддерживать достоинство Первого Класса и города, который был главной ответственностью Первого Класса. Даже самые слабовольные дети обучались действовать так, будто они знают, что делают. Их долг состоял в том, чтобы уверить низшие классы в том, что Тариос вечен, пока поддерживается порядок. Долг низших классов состоял в том, чтобы повиноваться тем, кто нёс абсолютное служение Тариосу в своих костях. Сейчас Дэйма был благодарен за это долгое, трудное обучение; оно скрыло его собственный страх перед тем, что он может увидеть.
Смотрители открыли ему и догнавшим его арурими двери, затем закрыли их, чтобы держать общественность снаружи. Пока присутствовала только пара зевак, то ли пришедших на вечерние дебаты на Форуме, то ли заинтересовавшихся спешившими куда-то арурими — но Дэйма знал, что их ряды скоро пополнятся.
Оказавшись внутри, он жестом приказал клерку и арурими держаться сзади. Он двинулся к помосту, рядом с ним парил шар магического огня, освещая путь. Достигнув подиума, он начертил в воздухе знак. Тот заблестел, затем потух. Его магический огонь начал разрастаться, пока передняя часть комнаты не оказалась немилосердно освещённой, не оставив нигде ни одной тени.
Сцена выглядела убийством Призрака в шаре, и выглядела убийством Призрака сейчас. Дэйма присел рядом с мёртвой женщиной, и открыл свой набор. Щепотка сердечного порошка, высыпанная на яскедасу, приняла тёмно-багровый цвет: она была мертва почти весь день.
«Почему никто не сообщил о её пропаже?» ‑ удивился он. Если бы сообщили, то он бы об этом узнал. В эти дни все вести о пропавших яскедаси приходили ему первому.
Дэйма заскрипел зубами от досады. Яскедаси сводили его с ума своей скрытностью. Даже если это было для их собственного блага, они обращались к арурими только тогда, когда были вынуждены это сделать. Из-за этого было трудно выяснить, кто видел этих женщин в последние часы их жизней — так же, как было трудно опознать убитых. Яскедаси просто не понимали, что содействие следствию было для их же блага.
Вздохнув, Дэйма открыл склянку с порошком виденья, и высыпал по щепотке в каждый из открытых, уставившихся в никуда глаз женщины. Сущность убийцы начинала затухать где-то через пятнадцать часов после умерщвления, но Дэйма всё равно хотел попытаться. Если жертва видела напавшего на неё человека, порошок покажет в её глазах если не лицо убийцы, то хотя бы размытый образ. На этот раз не было даже образа. Дэйма прикусил губу: на неё наверняка напали сзади. Её ногти были сломаны, в неровных сколах на их концах застряли жёлтые шёлковые волокна, оставшиеся от её попыток высвободиться из удавки. Убийца, должно быть, силён, потому что акробатка обладала крепкими
