даже не дёрнулась.
— Где Софи? — Лишь спросила женщина. — С ней всё в порядке?
— Покажите даме её подругу.
Монику отвели в знакомую спальню, откуда всё началось. София сидела на полу, облокотившись на кровать. Ноги и руки были связаны, а рот залеплен скотчем. Увидев подругу, писательница яростно на неё посмотрела и замычала. Моника поняла примерный посыл: «Зачем ты заявилась, глупая?!». Одними лишь губами Моника произнесла: «Я вытащу нас отсюда». Софи тяжело вздохнула, совершенно не веря в их спасение. Она думала, что это конец.
— Полюбовались друг на друга? — прервал переглядки женщин мистер Ланкастер.
— Что прикажете с ними делать? — спросил один из мужчин.
— Заберите бродяжку и исчезнете из этой комнаты.
— Вас понял, сэр. — Охрана вывела Монику из спальни, и они ушли в неизвестном направлении. На лице Софии блестела размазанная тушь, а по щеке стекала слеза.
— Не плачь, — серьёзным тоном приказал Айко. — Не трону я тебя. У меня к тебе есть просьба. Кхм… Дело. Есть дело. — Софи вопросительно приподняла бровь. — Напиши обо мне книгу, не меняя моё имя. Что-то вроде биографии, только приукрасим немного. — Глаза женщины расширились в удивлении. — Хочу, чтобы моё имя навсегда отпечаталось в истории. Мне уже немало лет… Я многого добился, осталось лишь последнее — оставить о себе память. — Ланкастер убрал скотч с губ Софии.
— Можно было попросить об этом более дружелюбным методом.
— Не дерзи, иначе будешь исполнять другие мои, более грязные желания. Так что? По рукам? Предупреждаю, что в случае отказа твоя подруга проживёт оставшиеся годы в муках и будет мечтать о смерти.
— Я согласна, если ты навсегда отстанешь от нас с Моникой. Мы будем спокойно проживать у себя дома.
— Я буду захаживать в любое удобное для себя время, чтобы дать интервью и прочитать наработки.
— Хорошо. Я согласна.
Айко освободил свою пленницу и позвонил охране.
— Алло! Подготовь машину и усади туда нашу гостью. Прямо сейчас. И их машину тоже надо будет пригнать обратно.
К счастью Софии и Моники, они спокойно доехали до дома. Ланкастер не отпускал своих мерзких шуточек и не раскидывался угрозами. Они доехали в тишине до особняка писательницы.
— Я заеду завтра в обед. — Коротко предупредил Айко и уехал. Женщины стояли с раскрытыми ртами и смотрели на удаляющуюся машину.
— Что это сейчас было?! — Наконец спросила Моника. — И зачем он заедет завтра?
— Этот недомерок хочет, чтобы я написала его биографию.
— И он каждый день будет здесь появляться?
— Нет, не каждый. Будет заезжать, когда ему удобно.
— Какой же он… наглый!
— Главное — он пообещал отстать от нас. Надеюсь, Ланкастер не соврал.
— Софи, мне очень жаль, что тебе придётся общаться с ним, ещё и книгу выпускать.
— Мы целы — это важнее всего. Ты, кстати, как? Тебя не обижали?
— Не успели. Надеюсь, он с тобой просто поговорил и больше ничего?
— Сначала связал меня и морально унизил.
— Поддонок!
— Но я в полном порядке. Давай забудем об этом и пойдём спать.
— Ты права. Нам, итак, предстоит много раз столкнутся с личностью Ланкастера.
На следующий день Айко, как и обещал, пришёл в обеденное время. Он вёл себя вполне культурно, даже постучал в дверь и попросил разрешения войти. Моника в это время лежала на диване второго этажа и читала книгу. Писательница гостеприимно предложила Ланкастеру чай или кофе, но тот отказался. Они прошли в гостиную, где Софи взяла ноутбук для записей.
— С какого периода вашей жизни начнём? — спросила женщина. — С детства?
— Да, с самого рождения. В тот день уже приключилась интересная история, хоть я её и знаю только по рассказам бабушки.
— Итак, предварительно назовём главу «Роды».
— Полностью доверю написание книги вам. С меня только рассказ. — Айко прокашлялся и продолжил. — Мама меня рожала в обычной городской поликлинике. Мои родители не были богаты, как думают многие…
Мистер Ланкастер делился своим детством, перескакивая с одного года жизни на другой. Он остановился, когда увидел Монику, спускающуюся по лестнице. Женщина испуганно на него взглянула и ничего не сказала.
— Привет, — Айко выдавил из себя улыбку.
— Здравствуйте, — холодно ответила Моника и прошла на кухню. Она кипятила чай, не обращая внимания на интервью.
Ланкастер не стал задерживаться надолго и через час покинул дом Софи. Моника в это время находилась на втором этаже и провожала мужчину презрительным взглядом. Как только машина пропала из поля зрения, женщина спустилась вниз.
— Не удивительно, почему он такой злобный. — Сказала София, не отрываясь от ноутбука. — У него было нелёгкое детство.
— Только не надо его оправдывать.
— Я и не оправдываю. Он ублюдок, спорить не стану. Однако мне жаль, что он подвергался насилию в столь раннем возрасте, ещё и со стороны родственника. Его психика сломана.
— Я ни капельки ему не сочувствую! — Разозлилась Моника.
— Когда выйдет книга, может тебя что-нибудь и зацепит.
— Сомневаюсь. — Фыркнула женщина. — Он тебя не обижал, пока вы общались?
— Нет. И на удивление был очень спокоен.
— Надеюсь, Ланкастер навсегда будет с нами адекватен. Кстати, когда он нагрянет в следующий раз?
— Пока Айко сам не знает. Сказал, что заранее напишет, как соберется.
— Ужасно, ещё и переписку с ним вести.
— Мон, да ладно тебе. Он умеет быть нормальным.
— Хотелось бы в это верить.
Рэм
— Долго меня собираются здесь держать? — поинтересовался парень у Джулии.
— Я пока не придумала, что с тобой делать. Сегодня ты точно посидишь здесь. Тебя развлечёт малыш Тедди. — Джули покинула подвал, закрыв за собой дверь. Рэм опять остался наедине с мёртвой свиньей. Тишину прерывал вой голодного желудка. Живот крутило от недоедания.
Раздался громкий стук. Вся комната сотряслась под жутким скрежетом железа. Кто-то бил по двери молотком. Наверно, Тед со своим топором решил развлечься.
— Ты всё ещё там, жалкий ублюдок?! — Раздался громогласный бас. Рэм теперь не был уверен, что это Тед. Голос отличался. — Отвечай! А-а-а! — Дверь открылась. Рэм пытался разглядеть мужчину. Он был одет в чёрный рваный балахон, и на нём была маска демона с рогами. В руках он держал кувалду. Точнее волочил её по полу. — Почему молчишь? — Мужчина двинулся прямо на Рэма. Парень вжался в стену от страха. С каждым шагом незнакомца он всё больше чувствовал запах смерти. Своей собственной смерти. Мужчина поднял кувалду на сколько хватило сил и уронил её на стопу Рэма. Несколько пальцев превратились в кровавую кашу. По подвалу прокатился истошный крик боли и нелепый смех маньяка. Теперь Рэм узнал малыша Тедди. По лицу раненого скатилась скупая мужская слеза. Какое-то время он продолжал стонать
