улыбаюсь своему телефону и отвечаю на очередной вопрос.
Иногда становится страшно. Вся моя жизнь умещается между телефоном и кухней. Неужели больше ничего хорошего не случится? У каждого прибора, молда и специи здесь есть своё место. А где моё? Например, в большом шкафу с кастрюлями. Там я точно помещусь и могу спокойно и дальше прятаться от мира. Или на антресолях, где прячу старую поломанную технику. Я ведь тоже, в некотором смысле, сломалась.
— Смотрите, берём один белок, смешиваем его с ягодным или яблочным пюре, смотря какое вы приготовили, и взбиваем до пышности. У меня с этим отлично справляется планетарник, но можно и обычным миксером. Кто-то даже блендером справляется, но тогда нужна насадка, — жестикулирую, чтобы показать нагляднее, — венчик и вагон терпения. Наша масса посветлеет, — показываю на камеру ложечку со светло-фиолетовой жижей.
Обожаю смородину. Зефир из неё получается отличный. Совершенно не такой, как в магазине. Мягкий, лёгкий, не приторный и влажноватый внутри. Идеальный.
— Теперь, тонкой струйкой вливаем сироп. Ещё раз напоминаю, что агар-агар для зефира должен иметь маркировку «девятьсот». Это важно. И не пугайтесь, смесь сначала будет жидкой. Взбивать придётся долго. Планетарник справляется, конечно же, в разы быстрее. Консистенция становится гуще и спокойно держится на венчике, — снова всё показываю на камеру. — Чаша для взбивания стала еле тёплой, и я могу её трогать не обжигаясь. Теперь берём кондитерский мешок. Насадку выбираете ту, которая вам нравится и работаем очень быстро. Агар схватывается налету, поэтому чем быстрее вы всё сделаете, тем лучше.
Пугаю, конечно, но массу лучше не остужать. Тогда ничего нормального может не получиться. Отсаживаю будущие зефирки на поднос, застеленный пергаментной бумагой. В первый раз у меня ничего не застыло. Было и смешно, и обидно.
— Если вы хотите, чтобы зефир дольше оставался мягким, то добавьте в него глюкозный сироп. Он также поможет, если вам нужно продлить срок хранения вкусняшек, но не думаю, что на много. Потому что такой зефир съедается буквально сразу. Готово, — отсаживаю последнюю плюшечку. — И самый важный момент. Оставляем это великолепие на двадцать четыре часа. Самое тяжёлое во всём рецепте — это ждать. А ещё не трогать их каждый час, — хитро улыбаюсь и ставлю перед собой тарелочку с уже готовым зефиром. — А я, как вы уже догадались, подготовилась и…
Что там «и» сказать не успеваю, подскакиваю от звонка в дверь. Вот же, совсем забыла про него. Делаю два шага от стола. Разворачиваюсь. И возвращаюсь.
— А у нас сегодня гость, — загадочно шевелю бровями. — Не знаменитость, конечно, но думаю, для первого раза вам понравится, — объявление сделала, можно с чистой совестью идти открывать.
— Опаздываешь, — упрекаю Сергея и сверкаю недовольным взглядом. — Марс, стоять, — грозно командую, когда ушлый пройдоха несётся на меня.
— Мам, кто там? — Доносится сонное за спиной.
Всё происходит за какие-то доли секунды. Я не успеваю схватить пса. Пальцы цепляются за воздух возле его шеи. Сергей натыкается на меня. Мы оба падаем на пол. Цокот когтей по ламинату, словно автоматная очередь в голову. Глухой звук чего-то свалившегося добивает мою фантазию. В отчаянии разворачиваюсь на живот и пытаюсь встать на ноги, но уже поздно.
Передо мной просто ужасная неописуемая картина. Милана растрёпанная и сонная сидит на корточках и гладит по пузику нагло развалившегося у её ног пса. Он высунул язык на бок и радостно виляет копчиком. Бесхвостый неженка, старается пристроиться поближе к ребёнку. И это выглядит особенно забавно, учитывая то, что он лежит на спине.
— Мама, он такой мягенький, — с изумлением говорит дочка и проводит ладошками по собачьей груди.
Мы переглядываемся с Сергеем. Он помогает мне встать, приобнимая за талию. Машинально поправляю платье и, отцепив от себя соседские руки, подхожу к Милане. Хорошо, что ничего не говорит, а то пришлось бы отвечать, а я не уверена, что смогу сейчас выдать что-то вежливое. Если быть совсем откровенной, то горло перехватило от ужаса. Сердце колотится, как бешеное, и никак не успокоится. Руки трясутся, но я всё равно подхватываю дочь и иду сворачивать эфир. К чертям всё это.
— Походите, походите, — распоряжается Милана и машет ручкой, зовя гостей за собой. — Мамочка, а ты снова без меня спавилась? — Мило дует губки бесстрашная принцесса. Целую её в лоб. Температуры нет. Хоть что-то в этой жизни у меня нормально.
— Почти, — с трудом получается проговорить маленькое слово. Смотрю на телефон. Охренеть! Волосы дыбом. Глаза огромные. Моментально краснею. А комментарии огромным потоком валятся с экрана. Твою же мать!
— Всем пивет, — машет радостная Милана подписчикам. — А у нас гости, — объявляет она, забираясь на стол с ногами. — Берёт уже готовую зефирку, отламывает от неё кусочек и кидает. — Масик, ешь, — пёс скребёт лапами, но Сергей его не отпускает. Кусочек падает на пол, и мы все смотрим на него, как на бомбу. Мила разочарованно вздыхает. — Что? Совсем нельзя? — Сурово спрашивает она у мужчины.
— Можно… Наверное, — он смотрит на меня, а я не понимаю, что мне делать. — Мама твоя нас прибьёт, меня особенно, если мы хоть на миллиметр приблизимся — поясняет свои опасения.
— В пямом эфие не убьёт, — с этими словами она снимает телефон со штатива и усаживается на столе поудобнее. — Валяй зефийки в пудье, — командует она застывшей мне. — А вы идите сюда, — пальчиком показывает куда. — Смотите, какой у меня дьуг появился. Павда касавец?
Мелкая развлекается. Ей не в первой. Она уже привыкла что-то болтать на камеру, помогать мне и общаться с аудиторией. Никакого стеснения. Сплошной энтузиазм и позитив. Девушки тоже её любят. Отмираю и, наконец-то, начинаю соображать. Усаживаюсь рядом с Сергеем и рассказываю о сахарной пудре и нетающем её варианте.
Стыдоба, конечно, но надо держать лицо. Раз уж не могу избежать позора, так хоть сделаю вид, что так и было запланировано. Милана смотрит на Марселя слишком заинтересованно. Она похвасталась другом, теперь ей больше хочется идти играть, чем сидеть тут со мной. Тем более, что осталось совсем немного. Соединить зефирки и обвалять их в пудре. Хулиганка просит поставить телефон на место, а сама спускается со стола, нагло используя соседа вместо лестницы.
— Мила, прошу тебя, — грозно смотрю на дочь, но она лишь отмахивается.
— Биги маленький и смешной, а Масик ого-о-о-омный и добьый, — она идёт к Марселю, а тот моментально ложится и подставляет живот. Беспокойство противным комком поселяется в горле. Подхожу к псу и сама глажу его. Делаю шумный вдох.
— Только ушки не трогай, — сосед, кажется, совершенно не волнуется. — Он очень любит детей, — поясняет
