мне.
— Я не против, думаю ещё пол часа у нас есть точно, — стреляю глазами в мирно спящего Матвея.
Ближе к вечеру в парке становится прохладно, мы гуляем вдоль пруда, наблюдаем за утками.
Роме несколько раз звонили по работе, но он вежливо заканчивал разговор, ссылаясь на невозможность разговаривать. Совру если скажу, что мне неприятно. Сейчас, когда он со мной, он полностью сконцентрировал своё внимание на мне. Рома сказал, что хочет узнать меня поближе, и он делает для этого всё.
Ловлю себя на том, что мне нравится вот так проводить вечер, гулять с Ромой и сыном в парке, ужинать в уютном кафе. Болтать обо всём на свете. Понимаю, что домой совсем не хочется.
Но Матвей уже проснулся и вовсю требует внимание, начинает капризничать и проситься на руки, видимо у него появилось желание осмотреться.
Я хотела отвлечь его погремушкой или печеньем, но Рома меня опередил. Потянул руки к сыну, Матвей же с радостью ответил, подозреваю, что радость была исключительно из-за того, что его впервые на прогулке взяли на руки.
Я же всегда старалась как-то отвлечь, но не брать его, к хорошему быстро привыкаешь, а Матвей совсем не пушинка, как заметил Рома, для меня это увесистое чудо уже тяжеловато.
И по счастливом лицу ребёнка я понимаю, что следующие прогулки будут со скандалом. Говорить об этом ему я не стала, не хотелось портить момент.
Матвей прекрасно устроился на руках у Ромы, кажется ему там было очень удобно.
Мы медленно шли на выход из парка. Я катила пустую коляску, Матвей же крепко вцепился в куртку Ромы, видимо, боялся, что его обратно положат в коляску.
— Я провожу тебя, мне будет спокойней, — сказал он, когда я остановилась у подъезда и уже хотела прощаться.
Мне ничего не оставалось, как последовать в след за Ромой. Не могу же я ему запретить. Это было бы не вежливо. Именно так я себе говорила пока мы поднимались на лифте.
Зайдя домой, он не стал разуваться, хоть я и предложила пройти в квартиру.
— Тогда подожди меня минутку, я раздену Матвея и положу его в манеж, — после утвердительного кивка я прошла с сынов в комнату.
Почему-то в данный момент чувствовала волнительный трепет. Выражение «бабочки в животе», кажется, они решили навестить меня.
Вернувшись к Роме, чтобы попрощаться, заметила его голодный взгляд, он протянул руку, я вложила свою ладонь. Рома дёрнул меня на себя, и я уже в его объятиях.
Кровь ударяет в лицо, я закрываю глаза, позволяя мужчине проявить инициативу.
Он накрывает мои губы своими, его губы мягкие, манящие. Рома не спешит, его действия осторожные, словно изучает меня. Обхватывает мою верхнюю губу, втягивает в себя, потом переходит на нижнюю.
У меня дрожь по всему телу, коленки подгибаются, если бы он не обнимал меня, точно рухнула бы.
Как только я сама отвечаю на поцелуй, Рома действует активнее. Я размыкаю губы позволяя его языку соприкоснуться с моим.
Мне нравится его вкус. Сам поцелуй. Я обхватываю руками его плечи.
Он ласкает меня, втягивает мой язык, посасывает, я отвечаю, подстраиваюсь.
Провожу рукой по его затылку, поощряя, показывая, что мне нравится, всё, что мы сейчас делаем, мне очень сильно нравится.
Наше дыхание учащается, я понимаю, что мы можем зайти дальше. Такие поцелуи обычно, что-то вроде прелюдии перед сексом, очень распаляют, будоражат кровь.
Рома отрывается от моих губ, смотри в глаза, они у него пьяные, горят желанием и страстью, наверно мои такие же, несомненно. Ещё раз касается моих губ, оставляет на них быстрые поцелуи, словно дает себе возможность насладиться ещё хоть на мгновенье этим моментом.
И снова этот вопросительно прожигающий взгляд. Мы синхронно облизываем губы, улыбаемся. Рома потрясающе целуется. Но нужно остановиться, я это чётко понимаю, к большему я пока не готова.
— Я так понимаю мне очень пора, да? — говорит Рома, улыбаюсь кивая.
Мы соприкасаемся лбами.
— Мне понравился сегодняшний вечер.
— Мне тоже Ира, и я рассчитываю на продолжение… я имею в виду, это же не последнее свидание, — я прыскаю, мне смешно, я прекрасно понимаю о каком продолжении говорит Рома…
— Да, конечно, не последнее, до встречи.
Мы еще раз целуемся, прежде чем я закрыла за ним дверь. Унять бы бешеное сердцебиение, и привести мысли в порядок.
Остановиться мне было не просто, если быть честной хотя бы с самой собой, то стоит признать, я хотела продолжения.
Хотела Рому.
И я точно знаю, он хотел меня, я чувствовала его эрекцию, когда он прижимал меня.
Нам обоим стоит остыть.
Прохожу в комнату, где играет Матвей.
Приседаю на корточки, глажу по светлым волосикам.
— Надеюсь, тебе Рома понравится, и вы поладите. Для меня это очень, очень важно.
Сын внимательно смотрит на меня, хмурит свои бровки. Я глажу его по пухлой щёчке. Мне больше нравится его улыбка, а не хмурый взгляд.
Глава 13
Сквозь марево тяжёлого сна слышу стук в дверь.
Ночь была тяжёлой, Матвей просыпался раз пять точно, ох уж эти зубы.
Снова раздался грохот, но в этот раз намного сильнее, ещё и ещё. Да кому там неймётся? Приподнимаюсь, смотрю на время 10:20 утра. Пытаюсь проморгаться, такое чувство, что мне в глаза песок насыпали. Поморщилась. Голова нещадно раскалывалась. Перевернулась на другой бок, да кого там принесло, чего так барабанит, а?
Отбросила одеяло, насильно заставила себя подняться.
Стук в дверь не прекращался ни на секунду.
Ещё толком не проснувшись, подошла к двери, посмотрела в глазок. Не поняла. У меня что глюки? Зажмурилась, да ну нафиг. Снова посмотрела в глазок и обмерла.
Липкий страх постепенно сковывал всё тело, зачем он пришел? Что ему ещё то от меня нужно? Внутри паника разрасталась с такой силой, что боялась сделать шаг назад. Руки затряслись, я чувствовала, как немеют пальцы на руках, у меня всегда так, когда я сильно нервничаю.
Я боялась даже дышать, вдруг он меня услышит? Поймет, что я стою за дверью. Боже, хоть бы он ушёл. Сейчас он уйдёт, он обязательно уйдёт. Поймёт, что дома никого нет и уйдёт.
— Ира, — грубы бас. — ОТКРОЙ, слышишь меня? — снова сильный стук в дверь. — Я знаю, ты дома. Открой. Нам нужно поговорить.
И снова град ударов в дверь. Мои глаза забегали по квартире, я побежала в детскую посмотреть, не спит ли ребёнок. Приоткрыла дверь, Матвей спал без задних ног, видимо, после тяжёлой ночи у него совсем сил не осталось,
