желании, ведь язык во рту обратился в слабо подрагивающее из стороны в сторону желе.
Еще никогда в жизни они не находились настолько близко друг к другу. Исключением был лишь тот раз, когда она, словно неотесанная корова, налетела на него в кабинете директора. Тогда от Малфоя исходил все тот же аромат эвкалипта вперемешку с чем-то цитрусовым. Именно этот пропитавший окружающий ее воздух запах Гермиона с такой жадностью вдохнула, дабы отрезвить сознание. Свежий аромат стремительно просочился сквозь ноздри, мучительно медленно стек по горлу, намереваясь добраться до легких, и… Ничего. Попытка оказалась тщетной, ведь Гермиона и не подумала отойти на безопасное расстояние, как сделала это еще пару дней назад. Вместо этого она, чудом переставляя ноги, неотрывно смотрела в глаза Драко, ожидая от него дальнейших действий.
Жертва и впрямь начала терять бдительность, находясь в компании охотника. Должно быть, где-то вдали уже бегал Симус Финниган, во всю глотку кричащий о том, что его худшие опасения постепенно сбываются.
Глаза Драко были цвета серой печали. Это было пасмурное осеннее утро, густой непроглядный смог, повисший над постепенно вымирающим городом, сгоревшая дотла сигарета. Это было то, в чем отсутствовал всякий намек на радость.
Серая печаль. Почему-то именно это описание первым делом посетило голову Гермионы в ходе длительного изучения так называемого зеркала души, принадлежащего рядом идущему человеку.
Окончательно поддавшись невесть откуда взявшемуся безумству, она продолжила рассматривать Малфоя, игнорируя все известные миру рамки приличия.
Гермионе казалось, что раньше в его глазах читалось нечто иное: самоуверенность, бесчеловечность, излишняя гордыня. В совокупности все это собиралось в непробиваемую стальную броню, по праву считавшуюся неотъемлемым атрибутом Слизеринского принца. Но теперь ее не было. Металл стерся и стал совсем тонким, отчего начал казаться едва успевшей схватиться коркой льда, сквозь которую можно было заглянуть в душу тому, кто еще недавно предпочел бы сравнять весь мир с землей, нежели позволить окружающим увидеть то, что так тщательно скрывается у него внутри. И этим самым потаенным была печаль. Драко Малфой был полон серой, хорошо ощутимой печали, впитавшейся в радужную оболочку его глаз. Словно все слезы небес, снизошедшие на землю, скопились во взгляде одного человека.
Гермиона невольно поежилась и отвела взгляд. Она поймала себя на мысли, что вновь испытывает к нему сочувствие, которое окружающие расценили бы как смертный грех. Вот только сейчас она не чувствовала раскаяние за это.
— К твоему сведению, я отговорил Лекса от наиглупейшей затеи касательно мести Финнигану, — все же заговорил Драко. — Он всерьез собирался навести на него сглаз удаления пальцев. На мой взгляд, неплохая вышла бы месть, особенно если учитывать, что после контакта с ядом цикуты ступня Лекса еще не скоро восстановится до прежнего состояния. Зуб за зуб, — подытожил он, — или, точнее говоря, палец за палец.
Гермиона лишь испуганно вытаращилась на него в ответ.
На короткое мгновение в ее сознании всплыл образ покалеченного Симуса, который даже под угрозой запрета на посещение Хогсмида решился бы отомстить Лексу Роули за насланный сглаз. А самое ужасное, пожалуй, заключалось в том, что если раненый слизеринец не вызывал сострадания у большинства студентов Хогвартса, то за оторванные пальцы гриффиндорца на презираемый факультет ополчилась бы вся школа. И вот тогда-то ни о каком примирении и речи быть не могло.
— Так что, Грейнджер, не стоит выставлять меня негодяем, свалившим всю грязную работу на твои плечи. Я также выполнял свои обязанности, разве что касались они удержания так называемого мира и спокойствия, а не сбора разрешений на покидание территории школы.
И вот опять он делает это: поступает несвойственным для себя образом, чем переворачивает весь ее мир с ног на голову. Прежний Драко мало того, что не стал бы отговаривать однокурсника от мести, так еще и помог бы ему подобрать наилучшее проклятие из наихудших. Иными словами, он бы не упустил возможности понаблюдать за шоу, которое, вдобавок ко всему прочему, не вышло бы ему боком, ведь организовать его собирался другой человек.
— Спасибо, — кое-как выдавила из себя Гермиона.
Хоть благодарность далась ей не то чтобы легко, не сказать этого вслух она не могла. Малфой действительно сделал гораздо больше, чем она. Не обрати он внимания на жаждущего расправы однокурсника, и сегодняшний день обернулся бы началом очередной войны, грозящей если не массовыми смертями, то поголовной изувеченностью уж точно. Его принадлежность к факультету Слизерин оказалась не так уж и плоха, как могло показаться на первый взгляд: нахождение в эпицентре событий давало ему возможность обрубить все коварные козни однокурсников на корню.
— Не стоит, — отмахнулся Драко. Однако мимолетная тень улыбки, проскользнувшая на его лице, лучше любых слов говорила о том, что полученная благодарность все же оказалась приятной.
Вскоре в поле зрения показались крыши домов Хогсмида. Собрав студентов на главной площади деревушки, Гермиона еще раз провела небольшой инструктаж и обозначила время, в которое каждый из них должен будет прийти в это же место для возвращения в школу.
Стоило старосте девочек закончить свою речь, как ребята мигом разбежались кто куда. Владельцы местных магазинов, в свою очередь, радушно встречали юных покупателей, которым так не терпелось выложить добрую часть содержимого своих кошельков.
— Гермиона, — Джинни, кое-как сумевшая устоять на ногах после встречи с несущейся на нее толпой студентов, подошла к подруге и прищурилась, когда сентябрьское солнце вышло из-за облаков и ослепило ее своими лучами, — не хочешь прогуляться вместе?
— Да, конечно.
— Хвала Мерлину, — Джинни тут же подхватила Гермиону под руку и двинулась в сторону магазина «Шапка-невидимка». — Ты просто обязана помочь мне отыскать подходящий наряд на Хэллоуин.
Видимо, то определение, которое Гермиона вкладывала в понятие «прогулка», коренным образом отличалось от того, что имелось у младшей Уизли. Впрочем, впереди было еще несколько долгих часов, а планов на них не было и в помине, поэтому она, повинуясь желанию подруги, отправилась навстречу водовороту из праздничных нарядов, мантий, шляпок и прочих элементов одежды.
Стоило Гермионе и Джинни перешагнуть порог магазина, как из-за прилавка показалась утонченная женщина лет шестидесяти. Несмотря на свой возраст, она была обута в изящные лодочки на высоком каблуке, которые идеально сочетались с черным брючным костюмом. Складывалось впечатление, что еще пару секунд назад она позировала для обложки журнала «Ведмополитен», а не сидела в пустом магазине, ожидая прибытия покупателей.
— Bonjour, jeunes filles*, — начала было владелица, но тут же опомнилась и заговорила на понятном для посетителей языке. — Чем я могу быть полезна?
— Добрый день, — поприветствовала ее Джинни, бегло изучая представленный в магазине ассортимент. Чем больше одежды
